Унция или Драгоценное Ничто - [38]

– И точка, – повторила она. – А это что?

– И конец. Да, люди рубят лес, но каждый должен посадить хотя бы одно дерево. Впрочем, не всем близка такая точка зрения.

– Точка зрения, – Мелия нахмурилась. – Это что, конец зрения?

– Нет, – Якоб вздохнул. – Просто мы так говорим.

– Как у вас всё запутано! – она принялась махать прутиком.

Пуп поглядел на завитки её локонов и, не удержавшись, поймал бабочку, порхавшую рядом. Нимфа не обратила внимания, продолжая чертить что-то в воздухе.

– «Летать, как мой друг», – прочитал он. – Ты хочешь путешествовать без помощи листьев?

Мелия улыбнулась, хотя её лицо было задумчивым.

– Да, когда услышала, как поёт твоя крылатая лодка. Ольха не умеет так звучать, – сказала, глядя куда-то вдаль. – Но сёстры запрещают мне покидать рощу.

Пупа посетила новая мысль, но она уже зажала её в своём фисташковом кулачке.

– У дриад в мире есть другие сёстры? – захлопала ресницами.

– Да, океаниды, наяды, нереиды, они живут в морях и реках, – он наблюдал, как забавно меняется выражение её лица. – А орестиады и агростины – в горах. Мы можем навестить их всех, только прикажи!

– Прикажи? – она взглянула с недоумением. – А что это? Я не умею приказывать…

– Не умеешь? Значит мы с тобой похожи! – обрадовался Якоб. – Так что, летим?

Мелия огляделась, не слышат ли деревья их разговор, не позовут ли сестёр.

– Моя лодка очень быстрая, оглянуться не успеешь, как мы вернёмся, – он говорил горячо. – Ты увидишь мир своими глазами, а не листьями этой старой ольхи!

– Не говори о ней так, – дриада нахмурилась. – Моей ольхе столько же лет, сколько и мне.

– Ну, нет… – Пуп невольно рассмеялся.

Но смеялся он не над ольхой и не над забавным выражением лица подружки. Вот так ненароком его самая большая беда рассеялась. Можно было навсегда забыть о своём возрасте, ведь этой доброй, жизнерадостной красавице, судя по дереву, было не меньше ста лет.

Мелия хлестнула его прутиком и некоторое время смотрела исподлобья, но вскоре веселье друга заразило и её, и они вдвоём опустились в траву, которая гнулась и звенела вместе с ними.

Гондола легко оторвалась от земли, словно нимфа своей детскостью делала её ещё более невесомой и быстрой. Роща скрылась за серебристыми облачками, и они понеслись в открытый океан, туда, где водили хороводы жительницы вод.

Морские девы в жизни не видели дриад и даже не подозревали, что на суше у них есть сёстры. И Пуп, стоя в сторонке, смотрел, как красавицы обмениваются своими чудесными, мерцающими знаками, передавая их из рук в руки. В тот миг он чувствовал себя чуть ли не божественной силой, соединяющей далёкие сердца.

Хозяйки оказались очень радушными и гостеприимными. Тут же, прямо посреди океана, были накрыты столы, и все эти девы с зелёными, фиолетовыми и синими волосами, так похожие голосами на русалок, пели и танцевали под звучание волн, увлекая их за собой. И Якоб испытал несколько неповторимых, незабываемых мгновений, когда нереиды закружили его в ураганном вихре. В этом танце жило всё неистовство океана, с гибкостью и несокрушимостью волн. Что говорить, вода и земля – совершенно разные существа, разная музыка!

– Как так получилось, что мы не знали друг о друге? – спросила Мелию одна из нереид.

– Всё в высшей власти, сестра, – ответила за гостью океанида.

– Может и так, – дриада улыбнулась. – Но это человеческое сердце познакомило нас друг с другом.

Все за столом устремили взгляды к Пупу.

– Послушай, Якоб-труженик, – сказала нимфа, чьи глаза были цвета моря у берега. – А почему бы тебе не вернуться, когда ты проводишь Мелию обратно в её дерево?

– Да, возвращайся к нам, – поддержала её океанида, не менее прекрасная, с глазами цвета бездны. – Мы научим тебя танцам, которые никто из лесных сестёр тебе не покажет.

– И все затонувшие клады станут твоими! – третья нимфа послала ему морского конька с рубиновым перстнем на шее.

Якоб не мог понять, шутят они или нет.

– Право, я того не стою, – пробормотал он.

– Ты ошибаешься, – в глазах нереиды шевельнулась пучина. – Мы ещё не встречали никого, кто бы мог сравниться с тобой в красоте!

Пуп заглянул в эти глаза, и у него закружилась голова.

– Нам пора, сестрицы, – в голосе Мелии начинал звенеть грозовой ветер.

– Ах, ну тогда подождите, – красавицы прямо из-за стола нырнули на дно океана.

Они вернулись почти сразу, в несколько рук волоча сундук, поросший водорослями и кораллами:

– Теперь ты не забудешь нас, Якоб-труженик! – откинули тяжёлую крышку, под которой переливались самоцветы и блестели золотые дублоны, опутанные нитями жемчуга.

Пуп взял Мелию за руку:

– В мире есть только одно сокровище, глядя на которое я вас не забуду.

Хозяйки пира переглянулись:

– Странно, что тебе не нужно золото. Так прилетай, когда захочешь, – сказали они. – Ведь ты ещё не видел нашего главного танца!

Гондола понеслась прочь от океанских волн, но Мелия ещё долго смотрела назад.

– Приходили твои старшие сёстры, хотели поговорить о чём-то важном, – вздохнула ольха, когда они вернулись. – Я сказала, что ты спишь.

Якоб хотел обнять дриаду на прощанье, но красавица больно хлестнула его прутиком и исчезла. А он всё стоял, прижимаясь щекой к стволу и ловя туманный, далёкий звон в его таинственной глубине.