Умри, старушка! - [9]
Успевшую раскалиться, пока лежал в постели, голову приятно остужает ледяная вода и боль плавится под ней, как (неплохая обратная метафора!) лед под солнцем. С удовольствием отмечаю, что родители меня сработали накрепко, череп мой (почти) непрошибаем, и вчерашний рауш не стоил мне никаких последствий. Боль уходит, но остается какое-то неудобство, как будто в голове застрял небольшой гвоздь. Он не дает мне покоя, я даже слегка подпрыгиваю, пытаясь его поддеть и вытащить. Это какая-то мысль, из памяти перекочевавшая в подсознание (наверно, оттого что мне не нравятся любые мысли, если они задерживаются в моей голове). Денег, что ль, кто-то должен?! Каааак долбануло! Дошло до идиота! Долг!!! Последний долг!!! Похороны!!! Ведь сейчас Кольку закапывают!!!
Одеваюсь я уже на лестнице, а шнурки завязываю в такси, и немедленно начинаю вспоминать, закрыл ли я дверь. Так морочиться мне не нравится, и я эту мысль отгоняю. Частник, пойманный у самого подъезда, проникшись сложным выражением на моем лице, резво погнал своего дребезжащего Росси-ната по Хорошевке, ветер влетал в раскрытые окна с таким свистом, что создавалась иллюзия прохлады.
До кладбища оставалось всего ничего, когда мой донкихотистый кэб влетел в пробку. В большую московскую пробку, в которой барахталось уже под сотню машин. Я поспешно, прежде чем воздух в пыльном салоне успел накалиться, расплатился и пошел через забитый машинами мост, за которым начиналось кладбище. Надо было бежать, но решительно никакой возможности побежать не было. Асфальт лип к подошвам, воздух был розовым от выхлопов. Б его кипящую розовость выбрасывались от гудящих машин ватные волны еще большей жары, под мостом проезжало два тепловоза с длинными вагонами. Это был ад. Хотя еще десять минут назад моя кожа была температуры сыпавшегося из душа льда, сейчас уже лил пот, горько-соленый, липкий. Раскидистые старые липы кладбища казались миражом, белевшие в тени под деревьями кресты расплывались в дрожащем воздухе. Несколько сот метров до кладбища, пройденные по мосту, едва не стоили мне инфаркта, но, как только я прошел через ворота и вошел под деревья погоста, стало легче. Воздух здесь чистый и еще не успел раскалиться, так что окружившая меня тишина, какую ни с чем не спутаешь, была еще и прохладной. Я ускорил шаг и очень скоро увидел — через поле крестов — толпу людей в черном. Успел. Деликатно толкаясь, я подошел к гробу. Тишина сгустилась до осязаемости и обрела очертания воронки, конуса, в вершине которого в густоте дурно пахнущих цветов белело сильно раскрашенное лицо моего друга. Сверху, по краям воронки, рамкой покачивались зеленые ветки и плыло одинокое облако. Я только перевел дух и потянулся в карман за сигаретами, как зазвенел колокольчик. Он звенел необыкновенно прозрачно и легко, его чистый звук вовремя рассыпал давящую тишину. Вовремя — потому что она уже сдавила грудь и голову, как если бы я нырнул слишком глубоко, и — секунда за секундой — давила все сильнее. Я задумался, что это за такой странный и красивый обряд с колокольчиком. (Я помнил, что Коля был православным.) То, что колокольчик — это плач Колиной матушки, сообразил лишь через несколько минут. Похоже, что у меня сегодня утро тупки. Поняв все это, я вдруг отмочил нечто совершенно для себя неожиданное — подошел к гробу, нагнулся и поцеловал кореша в лоб. Постоял еще с минуту и, повернувшись ко всем жопой, пошел на выход.
Я почему-то люблю кладбища, и сейчас, когда черная толпа осталась за деревьями, я замедлил шаг — просто шел по тишине, свежести, наслаждался прогулкой. Кожу приятно холодила густая тень кладбищенских деревьев, а иногда солнечные зайчики прорывались сквозь зеленые щиты и щекотали мне шею, затылок, руки.
Я вышел из ворот и тут же поднял руку — пользоваться в такой духоте общественным транспортом слишком для меня тяжко. Уже сидя в машине, уже куда-то двигаясь (пробка за это время успела рассосаться), я начал непроизвольно хихикать, абсолютно по-идиотски. Это нервное — я напрочь забыл, какой адрес я назвал бомбиле. То есть куда я хочу (решил) поехать, я узнаю только по прибытии в пункт назначения.
ГЛАВА 7, которую вполне можно было бы вырезать
Совершенно неожиданно такси привезло меня к «Серне». Неожиданно — потому, что это было похоже на перемещение во времени на два года назад. Это тогда я в С. дневал и ночевал, как и все сливки московской негодяйской аристократии. Здесь можно было пересечься с членами околофутбольных банд, найти модных музыкантов (понятно, известных только среди «альтернативной» молодежи), здесь ежевечерне можно было найти вписку на ночь и на ту же ночь — молодого мяса. Здесь дрались, трахались, курили план и уходили в слюни, здесь сочиняли всякую муру. Здесь была всамделишная жизнь, ее бульон, квинтэссенция. Здесь можно было увидеть мулатку за соседним со скинами столиком (мулатка — это, естественно, Джой). Здесь никогда не было фэйсконтроля и секьюрити. В то ставшее (за рекордно короткий срок) легендарным лето завсегдатаи сами выполняли эти обязанности. На ура и в охотку.
Та зима 98-го и то лето 99-го сделали из меня в 2001 старого пердуна. Волей-неволей я сравниваю все тусовки — с той, никогда не прерывающейся тусой, нынешние драки — с теми честными махачами, всех чикс — с обворожительными и нестрогими серновскими подружками. Эээх. Сравниваю и пержу, как дед: «А вот в мое время…»
Что будет, если двух молодых людей призывного возраста и неопределенного рода занятий закинуть в Лондон безо всяких средств к существованию? Вот такая жызнь. Борьба за выживание в чужих городских джунглях превращается в беспрерывный праздник. Потому как экстремальные ситуации — это то, что нужно человеку, дабы почувствовать себя живым. Попробуй-ка быть сытым, пьяным и накуренным — без пенса в кармане. Попробуй-ка быть подонком не на словах, а в действии.
Что такое телеигра «Последний герой», которая сорок дней держала в напряжении полстраны: занимательное развлечение, срежессированное талантливым постановщиком, или вынесенная на публику человеческая драма? Версия Сергея Сакина — одного из участников-финалистов — описывает события марафона на выживание в аллегорической форме, предоставляя читателю возможность вместе с автором додумать, что осталось за кадром в популярном телешоу...
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.