Умри со мной - [2]

Подержав ее в объятиях достаточно — по его расчетам — долго, он отступил, и девушка распахнула глаза. Ясные, синие — без сомнения, самое красивое, что у нее есть. Такие доверчивые, добрые и невинные. Она и вправду идеальна для него. Он улыбнулся своей удаче, сверкнув красивыми, ослепительно белыми зубами.

— Ты на самом деле уверена? Не отнимаешь у меня без толку время?

Девушка отвела глаза, как будто его взгляд обжигал ее, тонкие пальцы крутили нитку, торчавшую из обшлага плаща.

— Я ведь, знаешь ли, настроен серьезно. — Он пристально следил за выражением ее лица. — Не подведешь меня?

Она медленно помотала головой, но он все еще не был убежден до конца. Легонько тронул ее за подбородок, заставляя снова посмотреть ему в глаза:

— Ну же. Мы совершим это вместе. Вместе навсегда, ты и я.

Это были слова из другой песни, ей такая банальщина наверняка нравится. Ей легко было угодить, она с наслаждением глотала стишата, которые он ей посылал по электронной почте, — сплошь о любви и смерти. Они задевали ее за живое, падали на благодатную почву, открывая шлюзы для ее сокровенных признаний и чаяний. Боль, одиночество — грустный каталог пренебрежения ею, ее несчастности. А он так прекрасно понимал ее. Он стал для нее родственной душой, ее первой, ее единственной любовью.

— Мы. Вместе. Никогда не расстанемся. Ты ведь такого и хотела, верно? Ты так мне писала. — Он пристально следил за девочкой, стараясь подпустить побольше теплоты в выражение глаз, обуздать рвущееся наружу нетерпение. — Мы — чужие в этом мире. Ты же сама понимаешь, выход для нас есть только один.

Прерывисто вздохнув, девочка медленно кивнула, на глазах у нее набухали слезы.

— Вот и отлично. Все, что нам понадобится, у меня здесь. — Он похлопал по своему рюкзаку и закинул его через плечо. Наклонившись, снова наскоро поцеловал ее. — Пойдем же, милая, пора. — И, крепко обхватив девушку за плечи, ввел ее в сумеречно освещенную церковь.

Воздух в церкви стоял затхлый: запах сырости смешался со зловонием гниющих цветов, на подставках вдоль рядов высились увядшие белые розы и хризантемы. Ему не верилось, будто кто-то мог выбрать эту церковь для венчания. Ни намека на теплую атмосферу, ничего примечательного в пустынном, угрюмом и темном помещении. Мраморные мемориальные таблички и унылый безликий строй коричневых скамей — ничто здесь не могло привлечь внимания туристов или каких-то случайных посетителей. Заброшенное местечко, нелюбимое и редко посещаемое. Охраны, как ни странно, тоже никакой, хотя что тут, собственно, воровать? Разведку он проводил очень даже старательно и место выбрал дотошно. Будний день, послеобеденное время — самое безлюдье. Идеально для того, что предстояло.

Джемма замерла в трансе, рассматривая круглое витражное окно в конце нефа над алтарем, переливчатые яркие цвета его подсвечивались сумеречным светом с улицы. Мученичество святого Себастьяна, начало XIX века, вспомнил он прочитанное в церковной брошюре. Пожалуй, святая Катерина или святая Иоанна стали бы более уместным фоном, но с женщинами-мученицами в Лондоне обстояло скудновато.

— Пойдем, — дернул он ее за локоть. — Сюда в любую минуту могут войти, помешают. Рисковать нельзя.

Она позволила вести себя к сводчатому проходу, закрытому тяжелой портьерой, рядом с кафедрой проповедника. Позади портьеры взлетал высокий лестничный пролет, наверх, в вышину над нефом, к органу и пустой галерее. Когда он отвел портьеру, девушка приостановилась и задрала голову, всматриваясь в темный провал в высоте.

— Вот так высоти-и-ща, — прошептала она, растягивая слово «высотища», словно в нем крылось нечто пугающее.

Так он и знал, что без проблем не обойдется! Ему хотелось возразить, что в высоте, как ей, черт подери, прекрасно известно, и есть вся суть. Ради высоты все и затевалось. Они всё обсуждали в подробностях. Сейчас уже не время для колебаний. На мгновение перед глазами нарисовалась картинка: девочка парит, медленно кружась высоко в воздухе, крыльями огромной вороны распустился позади нее черный плащ. Он даже услышал, как хлопают в воздухе его полы, и его залихорадило.

— Пойдем же, пойдем скорее! Я с тобой. Осталось еще чуть-чуть. — Он уцепил ее за запястье и потянул к первому пролету лестницы.

— Ты делаешь мне больно! — Девочка попыталась вырвать руку.

Уловив недоумение в ее глазах, он отпустил ее:

— Извини, милая. Я немного нервничаю, вот и все. Я так долго этого ждал. Ждал тебя. Я пойду за тобой следом, хорошо?

Он следил, как она, спотыкаясь, поднимается по ступенькам. На верхней площадке она приостановилась и кулем осела на пол. Обхватив голову руками, девочка сложилась пополам, длинные волосы блестящим каштановым покрывалом прикрыли ее лицо и ноги. Девочка прерывисто зарыдала.

Вот дерьмо! Только этого ему и недоставало. Хотя рыдания и приглушенные, еще услышит кто. Его так и тянуло зажать девчонке ладонью рот, но нельзя настораживать ее. Он присел ступенькой ниже, обхватил ее крепко стиснутые коленки. Да он что угодно изобразит, лишь бы заставить ее заткнуться. Он принялся неторопливо поглаживать ее бедра через складки толстой шерстяной юбки.