Умри, маэстро! - [29]

— Будь я проклят! — протянул он, и я понял, что Келли удивлен еще больше моего. Потом он переложил в левую руку маленький сверточек, который принес с собой, и мы крепко пожали друг другу руки. У него была такая большая ладонь, что он с легкостью мог обхватить мою, а остатка пальцев вполне хватило бы, чтобы завязать полуштык "Полуштык — морской узел.".

— Где ты скрывался все это время? Как сумел меня выследить? — спросил он.

— И не думал, — ответил я. (Произнося это, я невольно вспомнил, с какой легкостью я всегда усваивал чужую манеру выражаться. Чем большее впечатление человек на меня производил, тем сильнее мне хотелось ему подражать. Были времена, когда я копировал Келли лучше, чем его собственное зеркальце для бритья.) При этом я улыбался так, что у меня заныли лицевые мышцы.

— Рад тебя видеть, — сказал я и в телячьем восторге снова тряхнул его руку. — Я приехал с доктором.

— Так ты теперь врач? — уточнил Келли, и по его тону я понял, что он готов к любым неожиданностям и чудесам.

— Я писатель, — возмутился я.

— Ах да, я слышал, — припомнил Келли и прищурился, как когда-то. И точно так же, как много лет назад, его взгляд напомнил мне хорошо сфокусированный луч мощного прожектора.

— Да, я слышал о тебе, — повторил он с нарастающим интересом. — Ты пишешь рассказы о гремлинах, летающих тарелках и прочем.

Я кивнул.

— Паршивый способ зарабатывать себе на жизнь, — без осуждения заметил Келли.

— А как насчет тебя?

— Я-то по-прежнему имею отношение к морю. Одно время я работал в сухих доках, занимался чисткой нефтяных танков, регулировал компасы, даже занимал должность страхового инспектора. Ну, в общем, ты знаешь...

Я бросил взгляд на его большие руки, которые, как я отлично помнил, умели с одинаковой легкостью вести сварной шов, держать курс и производить сложнейшие подсчеты, и снова поразился тому, что сам Келли не видел в этом ничего из ряда вон выходящего. Лишь с некоторым трудом мне удалось вернуться из прошлого к настоящему, и я кивнул на дверь спальни.

— Я, наверное, тебя задерживаю.

— Нет, нисколько. Милтон и сам знает, что делать. Если я ему понадоблюсь, он свистнет.

— Кто же болен? — удивился я. Его лицо потемнело как море перед штормом — потемнело внезапно и сильно.

— Мой брат, — промолвил Келли и окинул меня изучающим взглядом. — У него...

Тут он, похоже, сделал над собой усилие и сдержался.

— Он болен, — зачем-то повторил Келли и тут же добавил с какой-то неуместной поспешностью:

— Впрочем, он скоро поправится.

— Ну разумеется, — так же торопливо ответил я; при этом у меня сложилось впечатление, что мы оба лжем друг другу, и ни один из нас не знает, зачем.

Милтон появился из дверей спальни с довольным смешком, который оборвался лишь только он отошел достаточно далеко, и больной уже не мог его слышать. Келли повернулся к нему. При этом он двигался так медленно, словно это нарочитое спокойствие было единственным, что он мог противопоставить своему жгучему желанию схватить врача за горло и вытрясти из него последние новости.

— Привет, Кел. Я слышал, как ты вернулся.

— Как он, док?

Милтон быстро поднял голову, и взгляд его круглых, ясных глаз встретился с напряженным взглядом прищуренных глаз Келли.

— Тебе нельзя так волноваться, Кел, — спокойно сказал Милтон. — Подумай о брате: что будет с ним, если ты откинешь копыта?

— Не откину, док, не беспокойтесь. Скажите лучше, что я должен делать?

Милтон огляделся и заметил маленький сверточек, который Келли успел положить на стол. Взяв его в руки, он развернул бумагу. Внутри оказался черный кожаный футляр и два пузырька с лекарством.

— Приходилось когда-нибудь пользоваться этой штукой, Кел?

— Прежде чем стать матросом, Келли прослушал подготовительный курс при медицинском колледже, — неожиданно вставил я.

Милтон удивленно воззрился на меня.

— Так вы знакомы? Я посмотрел на Келли.

— Иногда мне кажется, что я его выдумал. Келли фыркнул и хлопнул меня по плечу. К счастью, я устоял, схватившись за встроенный шкафчик для посуды, а гигантская рука Келли продолжила движение и плавно перехватила у доктора набор для инъекций.

— Простерилизовать иглу и тубу, — продекламировал Келли монотонным, размеренным голосом, словно цитируя выученную назубок инструкцию. — Собрать шприц, не прикасаясь пальцами к игле. Для наполнения проткнуть иглой пробку флакона с лекарством и вытянуть поршень. Перевернуть иглой вверх и выдавить воздух во избежание эмболии. Затем, найти главную вену и...

Милтон расхохотался.

— Достаточно, достаточно!.. Да и вену искать не придется — это средство вводится подкожно, так что можешь вколоть его в любое место, куда тебе будет удобнее. Здесь я записал точную дозировку для каждого из возможных симптомов. Только, ради Бога, не спеши и смотри, не переборщи! Вспомни, как солят пищу: немного соли придает блюду вкус, но это не значит, что оно будет еще вкуснее, если ты высыплешь в него полную солонку...

Келли слушал с чуть сонным, не выражавшим никакой особой сосредоточенности лицом, которое, насколько я помнил, означало, что он, как магнитофон, фиксирует в памяти каждое слово. Потом он слегка подбросил кожаный футляр со шприцом и ловко его поймал.