Умри красиво - [26]

— А ну-ка не хамите, — железным голосом приказал Воробьев. — Станислав Рудницкий, если не ошибаюсь? На него было совершенно нападение.

— К-как?.. Что с ним?!!! Он жив?! — заорала я.

— Состояние крайне тяжелое — это все, что я знаю. Так, давайте разберемся, кто вы такая? Вы давно с ним общались в последний раз? Алло! Алло!

Я не слышала ни одного его слова. Телефон скользнул из руки и точно разбился бы, если б не виртуозная реакция Кирилла.

— Что такое?! Вика! Вика!

Кухня, бежевые занавески, зеленоватые обои, безликие предметы мебели, бледное лицо любимого — все плыло и кружилось в странном хороводе. Я никогда не теряла сознания, но этот оглушающий звон в ушах… От него действительно можно свалиться замертво.

В лицо мне хлюпнула ледяная вода. Кирилл похлопал меня по щекам. Я, сама не понимая, что происходит, содрогалась от беззвучного плача. Мое тело вдруг стало таким легким — и я взмыла в воздух.

Кирилл отнес меня на кровать и присел рядом, все еще белый, как мел.

— Я же говорила… что случилось… я чувствовала!

— Что со Стасом?

— Не знаю, — всхлипнула я. — Он не сказал… состояние… т-тяжелое… Надо ехать… в больницу…

Кирилл сочувственно вздохнул и обнял меня, успокаивающе поглаживая по спине. Несколько секунд мы просидели не двигаясь, и вдруг я встрепенулась:

— Блин! Я ж не знаю, где теперь Стасик! Куда ехать?!

— Вик, ну ты что… Куда ты собралась в таком состоянии? Да и если он в реанимации, туда никого не пустят. Тем более, ты не его родственница.

В коридоре раздалась короткая трель. Одна, затем вторая. Кто-то стал трезвонить так настойчиво, будто с нарастающим беспокойством.

Между моментом, когда Кирилл открыл дверь, и тем, как в комнату внеслась растрепанная Алиса с полустертым вчерашним макияжем, прошло не больше двух секунд. Ее взгляд, сфокусировавшийся на моем лице, был почти безумным. Она бросилась ко мне и обняла с такой силой, будто боялась, что я — плод ее воображения.

— Господи, с тобой все хорошо! Как я рада…

Я вздрогнула: никогда не слышала ее голос таким — сиплым и срывающимся. Кирилл сложил руки на груди, его плечи напряглись, а в выражении лица появился оттенок презрения.

— Вика была со мной. С ней ничего бы не случилось.

— Ну, мало ли, — зло прошипела Алиса, прижимая мою голову к своей груди.

— Прекратите… — простонала я. — Сколько можно! Нам надо в больницу!

Моя подруга покачала головой.

— Я только что там была. Стас в реанимации. Туда никого не пускают. Так что ехать снова бессмысленно.

— Как он? — по моим щекам снова поползли слезы, внутри все дрожало.

— Крови много потерял, говорят, — Алиса порывисто вздохнула и опустила глаза. — Там его родители… в общем, мне было как-то неловко оставаться. Кстати, тебя менты уже допрашивали?

— Нет. А тебя? — я испугано поежилась. — У них уже есть… ну, версии какие-то?

— Даже если есть, кто ж тебе скажет, — хмыкнула Алиса. — Мы немного поговорили с ними в больнице. Но я не знаю, куда пропал Стас после того, как пошел в туалет. Меня в клубе уже не было.

— Да? И где же ты была? — вдруг резко бросил Кирилл, наградив мою подругу испепеляющим взглядом.

В этот момент снова раздалась громогласная трель дверного звонка.

— Это, наверное, менты и есть… я просто их опередила, — неуверенно наморщив лоб, сообщила Алиса. — Прости. Пришлось назвать твой адрес.

Кирилл вышел из спальни и Алиса, торопливо оглянувшись на дверь, быстро зашептала:

— Зай, только я не говорила, что у нас со Стасом в этот вечер не ладилось общение. Ты понимаешь, о чем я?

Я неуверенно кивнула. В коридоре уже слышались мужские голоса — через секунду Кирилл заглянул в комнату и поманил меня пальцем.

Опер, или же следователь — не особо разбираюсь в милицейских должностях, — ожидавший на кухне, оказался высоким, поджарым мужчиной трудноопределимого возраста с холодными серыми глазами. Его пальцы, сжимавшие потертую папку, были настолько тонкими и сухими, что напоминали голые кости. Не знаю, почему, но его внешний вид вызвал у меня только одну ассоциацию — средневековый инквизитор, ревностный блюститель интересов святой Церкви. Я поежилась от его прямого немигающего взгляда, и присела на табуретку напротив.

— Виктория Ольшанская — это вы? Мы говорили сегодня по телефону Рудницкого. Старший оперуполномоченный капитан Воробьев. Я задам несколько вопросов.

Я кивнула, в панике взглянув на Кирилла в поисках поддержки и утешения. Он свел брови к переносице и внимательно рассматривал милиционера. Алиса стала у двери, скрестив руки на груди, будто перекрыла путь к отступлению.

— Только остальным придется выйти.

Почему-то от мысли остаться с ним наедине по рукам пробежала дрожь ужаса.

— С какой стати? — недовольно фыркнула Алиса. — У Вики нервный срыв. Я никуда не пойду.

— Я бы тоже хотел остаться, — тихо произнес Кирилл. — Тем более, что мы вчера были вместе.

— И мы с вами обязательно пообщаемся. Позже.

Последнее слово было сказано с такой леденящей твердостью, что Кириллу ничего не оставалось, как схватить Алису за локоть и, слегка подтолкнув, удалиться с ней в коридор.

— Что со Стасом? Что произошло? — я закусила губу, чтоб опять не расплакаться. — Уже что-нибудь известно?