Умереть снова - [99]

Риццоли показывает следующую фотографию. Это селфи, снятое на борту самолета. Настоящий Эллиот улыбается с сиденья, а его соседка приветственно поднимает на камеру бокал с вином.

– Это фотографии, сделанные на сотовый. Эллиот отправил их по электронной почте своей подружке Джоди. Это ежедневная хроника того, что он видел и с кем встречался, – говорит Риццоли. – У нас нет текста, сопровождавшего фотографии, но это документальные свидетельства его путешествия. И наснимал он их немало.

Она показывает следующие фотографии: Эллиот ест на борту самолета, солнце восходит за иллюминатором. Еще одно селфи: он с глуповатой ухмылкой свешивается в проход, чтобы показать кабину у себя за спиной. Но на этот раз я смотрю не на Эллиота, а на человека, сидящего рядом с ним, его лицо хорошо видно.

Алан Роудс.

– Они летели одним рейсом, – говорит Риццоли. – Там, в самолете, наверно, и познакомились. А может быть, еще раньше – в Бостоне. Но вот что нам точно известно: ко времени прилета Эллиота в Кейптаун у него был друг, с которым он проводил время.

Она кликает еще по одной иконке, и на экране возникает новая фотография. Эллиот и Роудс на Столовой горе.

– Это последняя фотография Эллиота. Джоди Андервуд поместила ее в рамочку и подарила отцу Эллиота. Мы полагаем, она висела в доме Леона, когда Алан Роудс привез туда снежного барса. Леон узнал Роудса по фотографии. Вероятно, спросил, откуда тот знал Эллиота и как они оба оказались в Кейптауне. Позднее Леон сделал несколько телефонных звонков. Первый звонок – Джоди Андервуд, он просил у нее фотографии, присланные Эллиотом. Второй – в Интерпол, пытался связаться с Хенком Андриссеном. Эта фотография стала катализатором всего, что случилось потом: убийство Леона Готта, убийство Джоди Андервуд, может быть, даже смотрительницы зоопарка Дебры Лопес, потому что она, скорее всего, присутствовала во время его разговора с Готтом. Но больше всего Роудс боялся вас.

Я смотрю на экран ноутбука:

– Потому что только я знала, кто из них двоих был на сафари.

Риццоли кивает:

– Он не мог допустить, чтобы вы увидели эти фотографии.

Я не могу больше смотреть на лицо Роудса и отворачиваюсь.

– Джонни, – шепчу я.

Это единственное слово, которое я произношу. Просто «Джонни». Он внезапно возникает перед моим мысленным взором – стоит в лучах света, с рыжеватыми, как львиная грива, волосами. Я помню, как он стоял, твердо упершись ногами в почву, словно дерево в его родной африканской земле. Помню, как просил меня верить ему, говорил, что я должна научиться доверять самой себе. И еще я вспоминаю, как он смотрел на меня у костра, как отблески пламени плясали на его лице. Если бы я только прислушалась к моему сердцу. Если бы вручила свою судьбу человеку, которому хотела верить.

– Теперь вы знаете правду, – мягко говорит доктор Айлз.

– Все могло быть совсем иначе. – Я моргаю, и по моей щеке стекает слеза. – Он изо всех сил пытался сохранить нам жизнь. А мы все обратились против него.

– В некотором роде, Милли, он спас вашу жизнь.

– Как?

– Благодаря Джонни… вашему страху перед ним… вы скрывались в Таус-Ривере, где вас не мог найти Алан Роудс. – Доктор Айлз кидает взгляд на Риццоли. – Пока мы так неудачно не доставили вас в Бостон.

– Наша вина, – признает Риццоли. – Мы думали про другого человека.

И я тоже. Я вспоминаю, как Джонни преследовал меня в ночных кошмарах, хотя его-то мне и не нужно было бояться. Те кошмары теперь отступают. Прошлой ночью я спала лучше, чем когда-либо за последние шесть лет. Монстра больше нет, и это я победила его. Несколько недель назад детектив Риццоли сказала, что для меня это единственный способ снова спать спокойно, и я уверена, что вскоре кошмары навсегда оставят меня.

Джейн закрывает ноутбук:

– Так что завтра можете лететь домой со спокойной душой: все закончилось. Ваш муж наверняка уже соскучился.

Я киваю:

– Крис звонил по три раза на день. Он говорит, там эта история освещалась в новостях.

– Вы вернетесь домой героем, Милли.

– Я счастлива, что возвращаюсь.

– Но прежде… Я подумала, что вы захотите иметь это. – Она залезает в сумку от ноутбука и вытаскивает оттуда большой конверт. – Мне переслал по электронной почте Хенк Андриссен. А я распечатала для вас.

Я открываю конверт и вытаскиваю оттуда фотографию. У меня перехватывает горло, и несколько секунд я не могу произнести ни звука. Могу только смотреть на фотографию Джонни. Он стоит по колено в траве, держа ружье. Солнце золотит его волосы, вокруг глаз морщинки – он готов рассмеяться. Это тот Джонни, в которого я влюбилась, настоящий Джонни, которого на время затмила тень монстра. Вот таким я и должна его помнить: в буше, где был его дом.

– Одна из немногих хороших фотографий, какие удалось найти Хенку. Фотографию сделал другой проводник около восьми лет назад. Я подумала, вам она понравится.

– Как вы узнали?

– Я понимаю, какая сильная травма обнаружить, что все ваши представления о Джонни Постьюмусе оказались неверными. Он заслуживает, чтобы его помнили таким, каким он был на самом деле.

– Да, – говорю я и глажу улыбающееся лицо на фотографии. – Таким я его и буду помнить.