Умереть и не встать - [8]

Я заметила, что Ольгины вещи также были извлечены из шкафа на свет божий, и теперь дети просто отрывались.

Лиза была одета в Ольгино длинное вечернее платье – мое бывшее, которое я подарила ей после того, как похудела, и оно стало мне великовато. На голову Лиза нацепила кружевную накидку для подушек – видимо, она служила для нее фатой.

Артур был облачен вообще во что-то непередаваемое: старую Кириллову замшевую куртку, из-под которой торчали его же шорты, а на ногах – Ольгины осенние сапоги на шпильках. Он, по-видимому, изображал ковбоя, потому что оседлал пылесос, служащий для него лошадью. Причем пылесос включили, очевидно, чтобы изобразить лошадиное ржание.

Сам Дрюня был в своей одежде, только лицо его было размалевано Ольгиной косметикой – на полу валялась ее опустошенная косметичка. На голове Дрюня красовалась старая бабушкина шляпа, кокетливо перевязанная розовой ленточкой. Понять, кого изображал Дрюня, было невозможно: то ли пьяного индейца, то ли старую проститутку…

Вся компания плясала, визжала, пищала, бегала друг за другом и по очереди садилась на пылесос и колотила по нему ногами, как бы пришпоривая коня. Все определенно были счастливы, причем Дрюня Мурашов больше всех.

Гвалт стоял страшенный, моего появления никто даже и не заметил.

Я набрала в легкие побольше воздуха, чтобы возвестить наконец-то, что я пришла в гости.

Никакой реакции.

Тогда я отчаянно замолотила кулаками по открытой двери.

Тот же результат.

Обозлившись, я подошла прямо к Дрюне, сидящему на пылесосе, и проорала ему прямо в ухо:

– В конце концов, что здесь происходит, мать вашу растак?

– А? – Дрюня растерянно поднял на меня глаза. Он, видимо, мысленно находился где-то в пампасах или прериях и с трудом возвращался к реальности.

– Ой, Полина, – наконец-то дошло до него, и Дрюня вскочил с пылесоса, смущенно снимая шляпу. – Привет…

– Привет… – недружелюбно ответила я ему. – Может, все же объяснишь, что все это значит?

– А что? – не понял Дрюня. – Ничего! – он повернулся и выдернул шнур пылесоса из розетки. Измученный пылесос облегченно простонал, затихая.

Сразу повисла долгожданная тишина, уши мои получили передышку.

– Тетя Поля, тетя Поля! – восторженно закричала Лизонька. – Мы с Дрюней так хорошо играли!

– Нисколько не сомневаюсь в этом, милая, – усмехнулась я. – А кто вам разрешил брать мамины и папины вещи?

– Дрюня! – хором ответила Артур и Лиза.

– Прекрасно! – вздохнула я, переводя взгляд на заскучавшего Мурашова, и подтолкнула его к двери, – а ну-ка, пойдем в кухню поговорим… А вы, будьте добры, приведите комнату в порядок. А то у вас и так черт ногу сломит, так вы еще канители добавляете! Собственно, каков поп, таков и приход, – подумав об Ольге, добавила я, но дети не поняли, и слава богу. Я просто очень разозлилась.

Повернувшись, я направилась в кухню. Дрюня, понурив плечи, покорно пошел за мной, вздыхая на ходу, совсем как тот бычок.

Я больше всего боялась, что Дрюня заморочил Ольге голову окончательно – а это совсем не трудно сделать, кстати – и, бросив Лену, переехал жить к моей сестре. От такой мысли у меня заранее темнело в глазах.

В кухне я плотно прикрыла дверь, распахнула форточку, достала сигареты – Дрюня сразу же ухватил одну, – закурила и, выпуская длинную струю дыма, обратилась к Дрюне:

– Итак, дорогой, с каких это пор ты стал хозяином в этом доме?

– Это… Понимаешь, Полина… Ольга ушла, а я вот… с детьми сижу, – сбивчиво принялся объяснять Мурашов.

– Понятно… – упавшим голосом произнесла я. Все понятно, мои самые худшие предположения оправдались: этот мерзавец теперь живет здесь, конечно же, не работает и прикрывается тем, что сидит с детьми. Так, после такого Кирилл, несомненно, перестанет снабжать Ольгу деньгами, следовательно, жить им с Дрюней придется на Ольгины, коих… М-да…

– И давно ты здесь? – ровно спросила я, стараясь не взорваться от гнева, и сделала три затяжки подряд.

– Да часа полтора, наверное, – ответил Дрюня.

– А до этого где был? – удивленно спросила я. Вообще-то я имела в виду нечто другое: давно ли Дрюня здесь проживает?

– Как – где? – теперь удивился Дрюня. – Дома был!

– Ты и туда захаживаешь?!

– Что значит – захаживаешь? – закипятился Дрюня. – Я там живу вообще-то. Чего ты тут выдумываешь, Полина? Опять небось какую-нибудь гадость про меня думаешь?

Слава богу!

Я облегченно вздохнула и вышвырнула окурок в форточку. После того, что я услышала, Мурашов показался мне даже вполне симпатичным парнем. В самом деле, чего я на него так налетела? Он же просто с Ольгиными детьми сидит, когда ей понадобилось срочно куда-то… Кстати!

– А где Ольга? – спросила я.

– Она уехала к Веронике, – поведал мне Дрюня.

– К какой еще Веронике?

– Ну, они еще в университете учились с ней. Мы у нее на свадьбе были, она тебе не рассказывала?

– Ах, да-да, – ответила я, припоминая эту историю, и посмотрела Дрюне в глаза, – это на той свадьбе, после которой мне пришлось Ольге новые очки покупать?

Дрюня скромно потупился.

– Ладно, – смягчилась я. – Чего ее туда понесло-то?

– Да я толком не знаю, – пожал плечами Дрюня. – Позвонила она ей, срочно просила приехать. Там случилось чего-то.