Умереть, чтобы родиться - [80]

– Хватит! – повысила голос Вика. – Он уволен.

– Как уволен? – посмотрел на Родионову Игорь.

– Я тебя предупреждала: продолжишь пить – на выход. Поехали – сам бумагу напишешь, сам Пряникову отнесешь.

По коридору к кабинету начальника РОВД они шли вдвоем. Игорь шел, еле передвигая ноги, правда, по большей части он старательно изображал, что еле передвигает ноги. Он хотел успеть многое объяснить Вике:

– Я пьян был. Плохо было. У меня…

– У тебя каждый день что-то случается, – резко ответила Вика.

– А в этот раз случилось у тебя. Поэтому…

– Поэтому ты увольняешься, – строго сказала Вика. – Я предупреждала – бросаешь пить. Ты не смог.

Вика остановилась у дверей кабинета Пряникова и посмотрела на Игоря.

– Вика, подожди… – Игорь прижал к груди руку вместе с листком бумаги. – Я виноват…

Вика не стала ждать окончания тирады и постучала в дверь. После гулкого «входи», раздавшегося из кабинета, она толкнула дверь и выжидательно посмотрела на Игоря. Он шагнул через порог.

– Разрешите, товарищ… – начала Вика, но Пряников, подняв голову от бумаг на столе, быстро перебил ее:

– Хорошо, что зашли. Я только вызвать собирался.

И только теперь до Вики и Игоря дошло, что в кабинете Пряникова работает телевизор, установленный у противоположного угла на сейфе. На экране мелькал знакомый пейзаж, двор дачи Крылова, тело, накрытое простыней, которое пронесли на носилки.

– Самоубийство в дачном поселке… – вещал голос диктора за кадром.

Пряников нажал кнопку на пульте, и телевизор потух. Игорь посмотрел на Вику, Вика на Игоря. Соколовский поднял руку с рапортом:

– Тут… в общем, я…

– Меня слушайте, – остановил его Пряников. – Оба. Про дело оборотней в курсе?

– Нападение на бензоколонку? – спросила Вика.

– Уже три нападения на бензоколонки. Нападавшие – в форме сотрудников полиции. Вчера последнее. В этот раз застрелен работник.

– Оно же в области, товарищ подполковник, – удивилась Вика. – Не наша земля.

– Четыре человека. Последнее нападение сегодня, в шесть утра. Четыре человека. Есть фоторобот одного из них. – Пряников взял из папки лист бумаги и бросил на дальний край стола к Вике.

Игорь машинально подошел к столу вместе с ней и посмотрел на фото. Широкое лицо с кавказскими чертами, густые брови, почти сросшиеся на переносице. И главная характерная деталь – шрам под левым глазом, который чуть оттягивал нижнее веко человека. Неприятная рожа.

– По остальным – темный лес. У одного из нападавших должны были быть порезы от разбитого стекла. Марка машины установлена. Два часа назад в нашем районе остановили такую. У водителя порезы на лице.

– Больше ничего? Водитель говорит, что порезался, когда брился? – Вика уже включилась профессионально в работу и забыла на минуту о Соколовском и его рапорте.

– В клубе с кем-то подрался. Доказательств никаких, нужно выпускать. И вот тут ты, Соколовский, и нужен.

– Товарищ подполковник, я… – Игорь снова попытался привлечь внимание к своему рапорту.

– Пора научиться не перебивать начальство! Ты же у нас мажор?

– Когда табельное выдадут – буду, – пообещал Соколовский.

– Выдадут. Смотри, пока гранатомет не купил. Нужен именно ты. Подозреваемый из ваших.

– В смысле? – удивленный Соколовский посмотрел на Вику, потом на начальника РОВД.

– Из мажоров, – пояснил Пряников. – Тебе с ним проще общаться будет. Как со своим.

– Я уже не свой. Все уже знают, что я мент.

– Что, по Первому каналу сообщили? – с иронией спросил Пряников. – Москва большая. Может, и не все знают.

Через час Соколовского в наручниках привели в камеру-изолятор временного содержания в полуподвальном помещении РОВД. В камере был только один человек. Парень примерно такого же возраста, что и Игорь. И у этого парня, как и рассказал Пряников, все лицо было в порезах. Поверх припухших ран, обильно смазанных йодом, парень наблюдал, как Игорь входил, как протянул через решетку руки, как с него сняли наручники. Как он потом, потирая запястья, подошел к деревянному топчану и уселся на него.

– Сокол? – неожиданно спросил парень.

– Знакомы? – не глядя на парня, Игорь откинулся на стенку и прикрыл глаза.

– Да, пару раз пересекались в клубняке. Но ты угашенный был. Все разы. Может, и не помнишь.

– Не помню, – вяло согласился Игорь. – Сегодня тоже не помню, за что забрали.

– Из клуба прямо привезли?

– Ну да…

– Да, я вижу, оттягивался ночью, – усмехнулся парень, глядя на опухшее с похмелья лицо Соколовского и мятую одежду.

– Кому-то табло попортил, – хмыкнул Игорь и посмотрел на парня: – Кому, за что – не помню. Не тебе?

– Да нет. Это я на даче упал, – тихо засмеялся парень, трогая свои царапины на лице.

– Как зовут? – спросил Игорь. – А то я тебя и правда не помню.

– Майк.

– Сюда за что, Майк?

– Да так и не понял, – неопределенно ответил парень. – Менты с кем-то попутали.

– Раз так – значит, попугают да отпустят, – небрежно ответил Игорь.

– Да уверен. А тебя?

– А я бате отзвонился. Пару часов – и отпустят. А пока посплю.

Игорь поудобнее уселся, поднял воротник пиджака, сложил руки на груди и закрыл глаза. Он быстро задремал на самом деле. Голова немного кружилась, может, от этого в его голове снова всплыли детские воспоминания. Как однажды утром охранники внесли в квартиру его отца в бесчувственном состоянии. От него пахло алкоголем. И как следом за охранниками шла мама. Игорь почему-то запомнил ее лицо. Оно было бледное, страдальческое. А когда из карманов отца вывалилась всякая мелочь вместе с пачкой презервативов, мама закрыла рукой лицо и выбежала из комнаты…