Улыбнись и умри - [16]

Я молча потопал, куда он мне указал.

В классе тишина, никто не засмеялся. Видать, ребята поняли, что со мной происходит что-то серьезное. Вот только мистер Сор мне покоя не давал.

— Грег, — обратился он ко мне снова, улыбаясь, — знаешь, ты лучше отойди от окна, а то ты солнце нам закрываешь.

И снова — хоть бы кто засмеялся. Мне кажется, ребята даже пожалели меня. Даже Донни и Брайан не отпускали обычных шуточек.

— Грег, — вдруг велел мне мистер Сор, — я хочу, чтобы ты сходил к медсестре. Тебе необходимо обсудить с ней четыре группы питания. Я думаю, ты ешь не за двоих, а за всех четверых.

Согласитесь, это жестокая шутка. И все равно никто не рассмеялся.

Я повернулся к нему лицом. Он это серьезно? Он и правда посылает меня к медсестре? Я затопал вон из класса, ожидая, что сейчас Донни выставит мне ногу в проходе, как он это обычно делает. Но он сидел тихо, глядел прямо перед собой и молчал. Я ему был благодарен. Если б я грохнулся, то ни за что бы сам не поднялся.

Выбрался я в коридор, а самого такое зло взяло на этого мистера Сора. Зачем он выставил меня на посмешище перед всем классом? Почему он такой жестокий? Я никак не мог ответить себе на эти вопросы. Да и слишком я был зол, чтобы ясно мыслить. Я ему отплачу. Придет день — и отплачу. Это я себе говорил. Какую-нибудь подлянку ему устрою. Уж он у меня запоет.

Я так и кипел от злости, бредя в наш медкабинет. Только все сразу у меня из головы вылетело, когда я вошел в приемную и увидел на стуле девчонку. Я так и застыл у двери, в совершенном смятении глядя на нее. Это была Шери! Но я не сразу узнал ее. Джинсы и кофточка — размеров на десять больше. Ручки тоньше зубочистки. Личико бледное и сморщенное. Голова как маленький лимон на хрупком съежившемся теле.

Грег, — еле слышно прошептала она, — это ты в таком огромном теле?

Шери! — вскрикнул я. — Сколько еще ты потеряла в весе?

Я… я даже не знаю, — запинаясь, промолвила она. — Посмотри на меня! Я усыхаю. Я такая легкая, как пушинка. Я сегодня с трудом дошла до школы, потому что ветер сносил меня.

Ты больна?

Она перевела взгляд на окно.

— Нет, не больна, и ты не болен, — ответила она слабым голоском. — Я усыхаю, а тебя раздувает — и все это из-за тех снимков, что мы сделали.

Я вздохнул и поднял свой необъятный живот обеими руками. Иначе я бы не пролез в дверь.

— Что же нам делать, Шери? — прошептал я. — Конечно, это фотографии. Ты права. Но что нам делать?

21

Папа заехал за мной после уроков. Он арендовал фургончик, поскольку в нашу машину я не влезал. На заднем сиденье я занял все пространство. Ремень не сходился у меня на животе, так что пришлось ехать в "разобранном" виде.

— Я уверен, что доктор Вейсс быстро приведет тебя в норму. — Папа пытался говорить бодрым голосом.

Только я-то видел, что он ужасно расстроен и сбит с толку. Не торопясь, он повез меня через весь город к доктору Вейссу. Да и не мог фургон быстро ехать с таким весом, то есть со мной!

Доктор Вейсс, милейший старичок с ясными голубыми глазами и длинной белой бородой, со всеми детьми говорит так, словно им годика два. Он до сих пор дает мне леденец каждый раз после визита, а мне уже двенадцать. Только не думаю, что сегодня он даст мне леденец на палочке.

Он только цокал, когда я встал на весы. Впрочем, узнать мой вес он все равно не смог: весы зашкалило. Он едва сумел прослушать сердце. Стетоскоп никак не удавалось пристроить среди жирных складок на моей груди.

С серьезным видом доктор Вейсс сделал все возможные тесты.

— Отправим кровь на анализ в лабораторию. Через пару дней придут ответы. — Он тряхнул головой и нахмурился. У него даже глаза будто выгорели и поблекли. — Ни с чем подобным, Грег, я в жизни не сталкивался, — тихо проговорил он. — Честно говоря, я в полном тупике.

Я-то не был в тупике. Я-то отлично знал, в чем дело. Как только мы вернулись домой, я поднялся кое-как к себе и первым делом — за телефон. Мне пришлось исхитриться, чтобы поднять руку и взять непослушными раздувшимися пальцами трубку да еще поднести ее к уху. Я набрал номер Шери. Вернее, мне это удалось с третьей попытки. Палец стал такой толстый, что нажимал сразу две цифры.

Шери подошла на третий звонок.

Алло, — голосок ее был еле слышен, такой он был слабый и тихий.

Я сейчас приду, — сказал я, — и захвачу камеру.

Не ори так, — вскрикнула она и тут же добавила: — Поторопись, Грег. Я потеряла еще два кило. Я уже совсем невесомая. Боюсь, как бы меня не унесло сквозняком.

Лечу, — говорю я. — И мы обмозгуем, как нам быть.

Повесив трубку, я осторожно вытащил камеру, спрятанную в нижнем ящике комода среди моих трусов и маек. Мне пришлось здорово помучиться, чтобы нагнуться так низко. Отдуваясь и задыхаясь, я кое-как это сделал.

"Если я еще немного потолстею, то, вероятно, лопну, как пузырь", — с горечью подумал я.

Крепко держа камеру в руке, я осторожно, ступенька за ступенькой, спустился с лестницы.

— Я к Шери, — крикнул я родителям. Они были в комнате внизу, обсуждали то, что

сказал папе доктор Вейсс.

На улице накрапывает дождик, — сказала мама, — возьми зонтик.

Да мне из двери в дверь, — крикнул я.

К тому же зонтик все равно не укроет меня целиком.