Улыбка смерти на устах - [9]

— Вы говорите: следователь установил, что отец вернулся в тот вечер домой в одиночестве?

— Именно.

— Может, к нему забежала на огонек соседка-красотка из его же подъезда?

— Ох! Дом у нас старый, построен в начале пятидесятых, и публика в основном — семьдесят плюс. Хотя многие сдают жилье, конечно. Поэтому я ничего не исключаю.

— А из квартиры ничего не исчезло?

— Мобильник его. И другая странность. Бумажник у отца лежал, где обычно, и карточки его дебетовые-кредитные в целости-сохранности — но налички в портмоне всего триста рублей. Очень на отца не похоже. Очень. Он всегда говорил — да и учил нас, девочек своих — как он меня с Юлькой и мать называл: вы всегда должны иметь с собой наличку, мало ли зачем может пригодиться. Хотя бы тысяч пять-десять. А тут вдруг всего три сотни.

И это я пометил как явную улику возможного преступления.

— А разные ценности, что в доме были?

— Драгоценности мамины в порядке, хоть они и не все в сейфе лежали, и сам несгораемый шкаф не тронут, и в нем деньги на месте — папа наличку на черный день откладывал, на случай чего. Все осталось в неприкосновенности. Зато пропало нечто другое. Никто этого не заметил, и ни в какой протокол не записали, но я потом обнаружила. Знаете, у отца исчезла гантель…

— Гантель?

— Да, шестикилограммовая. Всегда у него в спальне лежала.

— Он зарядкой занимался?

— Обычно ходил в спортклуб, три-четыре раза в неделю, — а когда совсем не успевал, дома качался. Так вот, я у отца в квартире где-то недели за две до убийства была, поесть ему привозила, и вообще, пообщаться, и гантельки обе на месте присутствовали. А теперь вот — одной нет.

Я записал у себя четвертым пунктом наряду с пропажей телефона и наличных и явлением свежеприготовленной еды и элитной выпивки — таинственное исчезновение гантели.

— Есть и еще кое-что… — Порецкая-младшая на секунду задумалась, формулируя. — Знаете, отец продолжал спать на все той же родительской двуспальной кровати. И знаете: она оказалась застелена совершенно свежим бельем, на нем вообще еще никто не почивал!

— Значит, вам кажется, что Игорь Николаевич готовился к интимному визиту?

— А к чему? Шампанское — раз, приготовленное своими руками блюдо — два, свежее белье — три… Явно для гостьи старался. А что было дальше, никто ведь не докопался. А похоже, что неизвестная особа пришла к нему, выпили-поели, потом она подсыпала ему отравы и сбежала. И вот ведь что: значит, знала заранее, что у отца в аптечке антидепрессанты имеются? Значит, они раньше встречались? Близко знакомы были? Или кто-то ей про таблетки подсказал?

— А какой мотив, вы считаете? Ограбление? По почерку похоже, что орудовала разбойница на доверии, проститутка-клофелинщица. Но добыча-то невелика. Сколько кэша ваш отец при себе мог иметь? Тысяч тридцать, пятьдесят?

— Сейчас и за тысячу убивают. Вдобавок мобильник. Айфон последней модели у отца был. Больше ста тысяч стоит. Для какой-нибудь продажной девки, понаехавшей из города Кирова или Коврова, — целое состояние.

— Конечно, Полина, во всем надо разбираться, но судя по тому, что вы рассказываете, похоже, что орудовал чуть ли не профессионал — практически все предусмотрел, не оставил никаких следов. Возможно, это какая-то разборка по бизнесу?

— Однако отец — не хозяин бизнеса, не владелец. По сути, наемный служащий, в госкорпорации.

— А ваш батюшка важный пост занимал? Может, помешал кому-то?

— Пост — важный. Он начальник управления. И в последнее время, насколько я знаю, очень крупный контракт вел — он мне рассказывал, но экивоками, вскользь, однако я понимала, дело нешуточное и счет там на сотни миллионов шел — долларов. Они в тендере на строительство электростанции в одной южноамериканской стране с китайцами мощно зарубились.

— Китайцы как раз, как я знаю, ребята такие, что ради успеха в бизнесе ни перед чем не останавливаются… Как думаете: могли они вашего отца убрать?

— Я об этом не думала ни разу, но сейчас, после ваших слов… Отец, знаете, очень интересы нашей Родины отстаивал. Однажды мне говорил — как раз тогда, на тот Новый год с Костиком, о котором я рассказывала… Так вот, он подвыпил тридцать первого, пока мы Юльку ждали, и сказал мне: эх, если б не я, мы б давно все то направление — строительство за границей — сдали бы, по ветру пустили. Я в точности, конечно, судить не могу, но у меня такое ощущение, что он жесткий переговорщик был!

— А может, у него в тот день какие-то документы с собой важные имелись? Он над ними дома работал? Или какие-то важные сведения у него в компе или телефоне содержались?

— Вообще-то таскать работу домой — это за отцом водилось. Мамочка еще ему все время пеняла. — Она вздохнула прерывисто и воскликнула: — Вот видите! Вы не то что полиция или комитет расследовательский — сколько сразу версий накидали, а им лишь бы под ковер все замести, и шито-крыто!

Она, наконец, схватила чашку чая, уже сильно подостывшего, и импульсивно выглотала его, чуть ли не залпом.

Я вдруг увидел, как бьется синяя жилка на ее белой, тонкой, худой шее, и вдруг почувствовал к ней тягу. Нормальное такое мужское вожделение. Даже невзирая на некрасивую грудь.