Улыбка Лизы. Книга 1 - [6]
Лиза, помня скандальный характер пациентки, не торопится. Пусть решит сама. Возможно, ей предложат стентирование>7 поражённого сосуда, но это уже забота хирургов, а Лизе достаточно и скромного терапевтического счастья – правильного диагноза.
Она договаривается о переводе Степановой в отделение сосудистой хирургии и торопится в приёмный покой – двадцать минут, как началось дежурство. Пациентов пока нет. Она возвращается в ординаторскую, намереваясь позвонить домой, но дежурная медсестра Анечка сообщает: у пациентки из восьмой палаты, попавшей в клинику после двух обширных инфарктов, очередной приступ пароксизмальной тахикардии. Лиза назначает изоптин внутривенно, и горбатая линия на мониторе в течение минуты принимает форму нормального синусового ритма. Ухоженная семидесятилетняя дама со следами яркой помады на увядших губах (язык не поворачивается назвать её бабушкой), в накрахмаленной белоснежной сорочке, отороченной изысканными кружевами, устало улыбается в знак благодарности. Кивнув в ответ, Лиза направляется к выходу, но не успевает выйти из палаты. Оборачивается на хрипящий звук за спиной – женщина лежит, запрокинув голову, с неестественно задранным подбородком. Соседки одна за одной выскальзывают в коридор. В дверном проёме испуганно таращится третьекурсница Анечка, подрабатывающая в клинике по ночам медсестрой.
– Дефибриллятор в палату! Да шевелись же ты! Реаниматоров зови!
Удар кулаком по грудине. Ещё раз. Ещё! Бесполезно. На кардиомониторе ни единого всплеска жизни, ровная прямая зелёная линия. Ещё удар! Ни единой зазубрины! Прямее не бывает! Чё-ёрт!
Кровать под умершей (ещё не труп, не покойница – и у неё, и у Лизы в запасе целых пять минут) допотопная, с провисшей панцирной сеткой. Господи! Когда же наконец заменят эту рухлядь?! Нужна твёрдая основа!
Вместе с Анечкой они стаскивают на пол невероятно тяжёлое тело сухощавой на вид женщины. Мешают каблуки. Лиза отбрасывает туфли в сторону, опускается на колени. Запрокинуть голову… Выдвинуть челюсть… Зафиксировать язык…
Глубокий вдох и глубокий выдох в зияющий мокрый рот. Вдох… Выдох… Пять надавливаний на нижнюю треть грудины, опять вдох и выдох. И вновь пять нажатий… Руки прямые. Вдох… Выдох… Помада кровавым пятном расползается по холодному старушечьему лицу. «Смерть вовсе не церемонится с возрастом», – между очередным вдохом и выдохом успевает подумать Лиза.
– Где дефибриллятор?! – кричит медсестре.
Та накидывает на рот реанимируемой влажную марлевую салфетку. Лиза, подавляя запоздалую волну брезгливости, морщится: «Фу ты, чёрт!»
Ещё вдох и пять надавливаний… Медсестра со второго поста подкатывает дефибриллятор. Электроды на грудину… Разряд! Ждём. Есть! Есть ритм!!! Женщина открывает глаза. Не прошло и пяти минут.
Она сидит на коленях, оттирая с лица спиртовой салфеткой чужую помаду, наблюдая, как парни из реанимации укладывают пациентку на носилки, подсоединяют капельницу. Один из них шутит:
– Скоро нас без работы оставите.
– Вряд ли, – говорит она безучастно.
Пациентку увозят в палату интенсивной терапии, Анечка сообщает, что Лизу ждут в приёмном.
Шестидесятилетнего главного бухгалтера химкомбината доставляют с гипертоническим кризом прямиком с производственного совещания. Он все ещё под впечатлением разговора с новым директором.
– Вы только представьте себе, этот мальчишка, молокосос, понимаете, пацан сопливый говорит мне, что он, видите ли, не нуждается больше в моих услугах, – осклабив рот в асимметричной улыбке, бухгалтер ищет сочувствия у Лизы. Слабеющими пальцами удерживает её руку.
– Кто он такой, позвольте Вас спросить? Я на комбинате, можно сказать, сорок лет верой и правдой… Когда этого сосунка ещё и в проекте не было…
Криз купируется быстро, но из-за сглаженности носогубной складки и отклонения языка главного бухгалтера («Теперь-то уж точно бывшего», – думает она) госпитализируют в отделение неврологии с ишемическим инсультом. «А виноват ты, бедняга, лишь в том, что достиг пенсионного возраста», – сочувствует Лиза.
Затем привозят ещё троих, потом её вызывают на консультацию в хирургию. По пути на пару минут она забегает в палату к Степановой – проведать после ангиографии, а после двенадцати ночи возвращается в ординаторскую.
Глава третья
Звонок
ТОМСК. МАРТ 1993 ГОДА
Она ещё на лестнице слышит, как надрывается телефон в ординаторской. Пронзительный трезвон не прерывается ни на секунду. Лиза ускоряет шаг, протягивает руку к трубке, но в последний момент замирает в нерешительности. Ей кажется: чёрный кусок пластмассы, дребезжащий сейчас на потёртой крышке письменного стола, таит в себе что-то непоправимое.
– Лизонька, ты только, пожалуйста, не волнуйся. Ничего страшного не случилось… – мама замолкает, подбирая нужные слова, – просто Паши до сих пор нет дома.
Голос матери необычайно тускл. «Из-за отсутствия интонаций», – машинально отмечает Лиза.
Она опускается на край стола. Прижимает к уху телефонную трубку и молчит.
– К шести он не вернулся. Мы забеспокоились. В школе сообщили, что ушёл после занятий вместе со всеми. Ваш телефон не отвечал, поэтому поехали на квартиру. Думали, может, он домой вернулся, – мама продолжает говорить всё тем же бесцветным голосом.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
Роман «Открытый город» (2011) стал громким дебютом Теджу Коула, американского писателя нигерийского происхождения. Книга во многом парадоксальна: герой, молодой психиатр, не анализирует свои душевные состояния, его откровенные рассказы о прошлом обрывочны, четкого зачина нет, а финалов – целых три, и все – открытые. При этом в книге отражены актуальные для героя и XXI века в целом общественно- политические проблемы: иммиграция, мультикультурализм, исторические психологические травмы. Книга содержит нецензурную брань. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.