Улыбка Горгоны - [27]

Понятно, что мужик он крутой, по ухваткам – так и вовсе главарь, а Зинка была в его банде, значит, тоже бандитка. Вот тебе и не работала, вот тебе и достаток. Но со своим достатком почему-то не загрузила морозилку в холодильнике, чтобы младшая сестра не умерла с голодухи после ее смерти.

Лишь бы Петя отстал, Вероника достала трубку, под диктовку набрала номер и сохранила. Но он потребовал, чтоб она позвонила ему, и тоже записал ее номер, потом протянул карточку:

– А здесь остальные телефоны, как видите, найти меня нетрудно.

– Извините, на чашку чая не приглашаю, у меня кавардак.

– До свидания, Вероника. Запомните, я вам не враг.

С дурацкой улыбкой она закивала, мол, это я хорошо запомнила, а минотавр Петя поспешил к своему бежевому автобусу, из которого выпрыгнул знакомый парень (он тоже был на похоронах) и открыл заднюю дверцу. Петя забрался в салон, парень захлопнул дверцу… М-да, как часто люди ошибаются, Вероника приняла его за интеллигента, а он всего-навсего Петин лакей.

Петр Ревякин упал на сиденье, подпер кулаком скулу, замер, закрыв глаза и не сказав ни слова. Машина тронулась с места медленно, водитель не знал, куда ехать, но не рискнул спросить, ведь шефа тревожить нельзя, когда он в задумчивом настроении. А Сема Джулай смелее, так и статусом много выше – лицо особо приближенное, он развернулся к Ревякину и поинтересовался:

– Ну, договорились?

– Она боится меня, – ответил Петр, не открывая глаз.

– Ясно. Ты хоть намекнул…

– Только намекнул, – перебил Ревякин.

– А сказал ей, что бабки Зина взяла у тебя?

– По-моему, Вероника напугана, я не стал торопить события.

– Понял, ты не поставил ее в известность. Напугана? Хм! Значит, нас опередили.

– Кто? – наконец открыл сонные глаза Ревякин. – И в чем опередили? Э, куда мы едем?

– Прямо, – отозвался водитель. – Вы же не сказали, куда…

– К супермаркету, – рявкнул Ревякин.

– Зачем тебе супермаркет? – полюбопытствовал Джулай.

– Похожу, на народ погляжу, себя покажу, – то ли пошутил, то ли всерьез проворчал Ревякин.

Он скрестил руки на груди и теперь угрюмо смотрел прямо перед собой, будто его незаслуженно наказали. Петр обидчиво поджал губы – неприятно, когда симпатичная девушка шарахается от тебя, как от эпидемии, ставя в тупик: чем он ей не понравился? А что касается наказания… это действительно проблема. И проблема не только в бабках, дело обстоит гораздо хуже. Джулай подумал о том же:

– Не хватало, чтоб на тебя повесили Беляева с Зинкой. Надо было мне поговорить с ее сестрой.

– Чем тебя я не устраиваю?

– Всем устраиваешь, всем. Но, не зная тебя, люди впадают…

– Извините, – сказал шофер. – За нами ходит тачка. Не оглядывайтесь, пускай думают, что мы не заметили.

– Какая? – забеспокоился Джулай, глядя в зеркало заднего вида.

– С двумя последними девятками, – ответил водитель. – Темно-синяя.

– Ночью все кошки черные, а сзади фары, ничего не видно.

– Зато я ее вижу. От супермаркета приметил, точно за нами едет и в том же темпе, что и мы.

Джулай развернулся к Ревякину, заодно посмотрел назад, не послушав совета водителя:

– Петя, отменяем поход в супермаркет?

– Еще чего, – фыркнул тот, повернув лицо в сторону окна. – Если у нас сидят на хвосте, то и они остановятся у супермаркета. Мы с тобой пойдем внутрь, а Ильич сгоняет и посмотрит номер.

– Я и так его запомнил, – сказал Ильич.

– Отлично. Тогда посмотри на рожи в той тачке.

Действительно, автомобиль, следовавший за ними, припарковался сбоку магазина, но так, чтобы не закрывался обзор на ближнюю к входу парковку.

Глава 9

В электричке Лайма дремала с блуждающей улыбкой на лице. Хорошо было. Она планировала остаться на ночь, но позвонил Гоша, потребовал свидание, причем срочно, пришлось ехать. Теперь дня три не увидится с Мироном, который обошелся без привычных грубостей, может, понял, кем она для него является. Лайма и без Мирона ощущала прикосновения его холодных рук (у него всегда холодные руки), отчего ее горячее тело вздрагивало, наполняясь силой. Говорят «безумная любовь» – это так, она любила его безумно и бездумно, но любят-то не головой, а душой, сердцем, телом. Сколько там той жизни, тем более активной, чтоб задумываться, тот ли это мужчина?

Иногда Лайма ловила себя на том, что потягивается томно и со стоном сексуально озабоченной самки, тут же принимала благообразную позу монашки, пугливо озираясь. К счастью, электричка не забита до отказа, пассажиры сидели квадратно-гнездовым способом и тоже дремали. Ее накрывало. Беззвучный хохот отнимал последние силенки, а ей ведь еще ехать на троллейбусе, потом пешком идти, Лайма низко опускала голову, стараясь подавить дурацкий приступ.

Вот уж не похоже на Георгия: он ждал ее у дома, но появился из плотных сумерек неожиданно, ибо мыслями Лайма находилась у Мирона. Естественно, она забыла, куда и зачем шла, недаром девчонки смеялись, дескать, подруга дожила до тридцати трех, а ум сохранила в неприкосновенности, как тринадцатилетняя девочка.

– Я заждался тебя, час торчу, – прорычал Георгий.

– Ай! – вскрикнула она, схватившись ладонью за грудь.

– Ты совсем плохая? – опешил тот. – Чего кричишь?

– Я?.. Ха!.. Прости, Гоша, я испугалась.