Улыбка Джугджура - [33]

Мы пробыли уже три дня в Аяне и намеревались выйти из него по направлению к Амуру, – пишет Гейне, – как в самый день отъезда на палубе вдруг раздался крик, что в заливе появились киты. Немедленно со всех китоловных судов были спущены на воду ялботы и закипела работа. В заливе в это время оставалось не менее семи американских китоловов, из которых на каждом было по четыре ялбота. Интересно было смотреть, с какими уловками самцы и самки прогоняли молодых китов в мелкие места моря, чтобы там ненарушимо питаться свойственной им пищей, между тем как взрослые киты, вынужденные оставаться на глубоких местах, плавали в разные стороны вблизи входа в залив, где они или ныряли под стоявшие на якоре суда или совершенно неподвижно, как бы наслаждаясь сном, лежали на поверхности моря, а затем, подобно куску свинца, вертикально погружались в глубину и таким образом удалялись от приближавшегося к ним ялбота, именно в тот момент, когда он настолько приближался к животному, что гарпунщик приготовлялся уже бросить свое смертоносное орудие в кита.

На мелкой воде видны были около дюжины молодых китов и большое число рыб, северных каперов, между тем как около пятнадцати взрослых китов, самок и самцов, плавали в разных частях рейда, имея за собой по одному и даже по два ялбота, которые старались по возможности нешумными движениями заслонять им дорогу с рейда…

…Кит с серою спиною, очнувшийся вновь от постигшей его беды, по-видимому, собрался со всеми силами, для избежания нового бедствия и по временам выкидывал на поверхности воды забавные движения, чтобы как бы показать, что он не упал духом. Проплыв несколько миль по направлению к морю, он вновь возвратился почти на полмили к тому самому месту, где в него всажен был первый гарпун. Другой кит с быстротою молнии унес с собою ялбот к северному мысу Аянского рейда и таким образом совершенно скрылся из вида. Кит с серою спиною, решительным порывом, быстрым развитием сбереженных до того сил, повернул назад и понесся по совершенно противоположному направлению, но рулевой ялбота вовремя усмотрел это движение кита и могучим ударом весла повернул свою лодку в момент наибольшего напряжения веревки, так что вновь началась прежняя бешеная гонка. Длинный риф находился на прямом пути кита, который, как бы потеряв сознание, несся на камни. Он был уже так близко к рифу, что ему предстояло или сделать крутой, прямоугольный поворот в сторону, или разбить свой череп о скалы. Еще вовремя он решился на этот поворот и понесся далее скорее прежнего. В это время, когда его голова одно время находилась над водою и он несся мимо одного ялбота, находившегося в засаде, гарпунщик последней лодки бросил второй гарпун в кита. Гарпун, брошенный сильною, ловкою рукою, скользнул однако только по голове животного, и гарпунщик с видимым неудовольствием стал вытаскивать из воды свое орудие. Неожиданное новое нападение привело кита в бешеную ярость. Отскочив с необыкновенною силою от рифа, кит этим движением вырвал из своего тела первый гарпун и понесся вперед с такой быстротою, оставляя за собой кровяную полосу, что всякая мысль о его преследовании оказалась невозможной.

Кит спасся и ушел из Аянского залива в море. Раны, нанесенные гарпунами киту, обыкновенно не заживают и разъедаются соленою водою моря до того, что смерть не заставляет ждать себя и кит в виде трупа выбрасывается на берег».

Довольно интересная сцена охоты, не правда ли, которой нам уже не наблюдать? Сейчас и моряки судов, совершающих плавание по Охотскому морю, не могут похвастать тем, что видели хотя бы одного кита. Лет пятнадцать назад мне довелось быть на берегу Сахалинского залива севернее Николаевска-на-Амуре. Там мне попалась позеленевшая, замытая в песчаную косу огромная кость полувековой давности. Впрочем, я не уверен, что она принадлежала киту, а не косатке. Таковы итоги прошедшего века.

Унылое и серое плескалось у моих ног море. Пустое море, хотя само его название говорило обратное: Охотское море.

II. СКАЗКА ЗИМНЕГО ЛЕСА

Писать очерки о Севере, полагаясь лишь на летние о нем впечатления, просто невозможно. Надо побывать там, когда он в снегах, чтобы почувствовать белое безмолвие просторов и ощутить морозное его дыхание. Аборигены нашего Севера – эвенки. Это оленеводы и охотники, и надо хотя бы со стороны понаблюдать за ними в естественной для них среде – в тайге, где они проводят в палатках почти круглый год, кочуя с оленьими стадами по всему Джугджуру, чтобы правильно оценить значение их труда в экономике района, понять душу этого маленького народа.

Я все откладывал поездку до весны, то есть до той благодатной поры, когда зима еще не ушла, а летом еще и не пахнет, когда морозы держатся умеренные, а солнце сияет по-праздничному. Март. Но не поздно ли, не застигнут ли меня там весенние метели? Я решил узнать об этом, и тут мне повезло: секретарь райкома Василий Степанович Охлопков прибыл в Хабаровск на сессию краевого Совета депутатов трудящихся. Отыскал его с трудом. Первый вопрос – не поздно ли ехать в район в конце марта?

Нет, погода на Севере держится довольно устойчивая до конца апреля, а уж там запуржит. За это время можно обернуться, побывать в оленьих стадах. Для поездки это самая хорошая пора. Хорошая еще и потому, что в Аяне два дня назад состоялось совещание оленеводов-бригадиров, и теперь их будут развозить по местам, а заодно прихватят и меня. В глубинку летают и вертолеты и самолеты. Последние на лыжах, для них любая речка или наледь – аэродром.