Ульяновы и Ленины. Тайны родословной Вождя - [75]

Но главный аргумент против гипотезы Сухотина в другом.

В фондах Мариинского театра, хранящихся в РГИА, нет упоминаний об артистке хора Елене Зарецкой (Зарицкой)[523]. В справочнике «Весь Петербург» и в «Адресной книге города Санкт-Петербурга» за 1893–1896 гг. Е. Зарицкой также не обнаруживается. Может быть, за давностью лет Сухотин перепутал фамилию?

Связывает историю появления знаменитого псевдонима с женским именем и польская писательница Б. Орса-Койдановская. В своей работе «Интимная жизнь Ленина» (где нет ссылки ни на один документальный источник) она пишет: «…есть версия, что ему (В.И. — М.Ш.) очень нравилась казанская красавица Елена Ленина (! — М.Ш.), которая обещала поехать за ним в Сибирь. Но то ли она не была готова на такие жертвы, то ли тогда просто пошутила (над «чудаком» Ульяновым, кажется, всю жизнь подшучивали, посмеивались за глаза), но в Сибирь она не поехала»[524].

Вряд ли надо специально оспаривать слова Орсы-Койдановской о том, что над В.И. «всю жизнь подшучивали и посмеивались за глаза». Ни в одной мемуарной работе я подобного не читал. Даже злейшие враги относились к нему, как к личности, с огромным уважением. Это проходит красной нитью через все опубликованные воспоминания.

Добавлю только, что по всем справочникам того периода люди, носящие фамилию «Ленин», в числе жителей Казани не значатся. Поэтому и эта версия отпадает. Откуда взяла ее Орса-Койдановская, сказать не могу.

Сравнительно недавно А. Абрашкин в статье «Тайна псевдонима вождя», опубликованной в «Литературной России», вновь вернулся к идее происхождения псевдонима «Ленин» от названия реки Лены, но попытался обосновать ее теоретически, опираясь, в частности, на труды П.А. Флоренского. Абрашкин считает, что выбор псевдонима в символической форме выразил жизненные планы и амбиции В.И. Он напоминает, что Н.Г. Чернышевский дал автобиографическому герою романа «Пролог» фамилию Волгин, а Г.В. Плеханов пользовался псевдонимом «Бельтов» (по мнению Абрашкина, также «водным» по происхождению — от залива Бельт, расположенного на севере Европы).

Затем, анализируя цепочку «Волгин— Бельтов— Ленин», он приходит к далеко идущим выводам.

«Река Лена, — пишет Абрашкин, — по протяженности превосходит Волгу, и потому в начале века псевдоним Ленин сулил своему обладателю взлет, не снившийся Волгину-Чернышевскому. Тот же «закон сравнения» предсказывал Ленину восхождение куда более крутое, нежели Бельтову-Плеханову. Предсказания псевдонима завораживали. Превзойти Плеханова — значит стать первым теоретиком партии, безусловным лидером российской социал-демократии.

Затмить же Чернышевского можно было только осуществив главную мечту его жизни — мечту о социалистической революции. Таким образом имя Ленин соединялось с идеей грядущей революции.

Новый псевдоним был подарком судьбы, но явился неожиданно кстати — в тот момент, когда подспудно зрел план определяющей книги жизни «Что делать?». Издавая эту работу, Владимир Ильич подписал ее «Н. Ленин», как бы освящая этим символическим именем свой первый шаг к организации революции. Публикация книги — особая веха в жизни вождя. В это время Ленин решается открыто проповедовать абсурдную для всех остальных идею о скором пришествии социализма…

Ленин был скрытный человек… Никому не доверил Ильич и тайну своего псевдонима, ибо с ней было связано… самое важное и сокровенное… — вера в свою избранность и предназначенность. Этот островок религиозности, прятавшийся в ленинской душе, не удалось заточить никакими штормами воинствующего атеизма. Если мы правы, то вождь непосредственно ощущал иррациональное влияние имени на свою жизнь»[525].

Я специально привел пространную цитату из статьи Абрашкина, чтобы полнее раскрыть интересную, но ошибочную, на мой взгляд, гипотезу.

Псевдоним Г.В. Плеханова «Бельтов» был взят не в связи с географическим названием «Бельт» (кстати говоря, это не «залив на севере Европы», как пишет Абрашкин, а проливы Большой и Малый Бельт на территории Дании, соединяющие Балтийское море с проливом Каттегат и Северным морем), но в честь героя романа А.И. Герцена «Кто виноват?». Об этом Абрашкин, видимо, не знает. Таким образом, вся сложная теоретическая конструкция, основанная на цепочке псевдонимов — производных от гидронимов, повисает в воздухе.

Не стану останавливаться на других спорных моментах статьи Абрашкина. Замечу лишь, что в ней автор, в частности, выражает несогласие с моей гипотезой, высказанной в очерке «Его именем назван наш город» в газете «Литератор» (о ней речь ниже). Абрашкин пишет, что рассказанную там историю появления псевдонима он оставляет на моей совести. Это, разумеется, его право. Удивляет, однако, что при этом Абрашкин не сообщает, где опубликована версия оппонента, лишая, таким образом, читателя возможности самостоятельно разобраться, кто прав. Своеобразный стиль ведения полемики! Оставляю его, со своей стороны, на совести Абрашкина.

Приведу еще один любопытный факт, связанный с псевдонимом «Ленин». Спустя немногим более года после того, как В.И. впервые так подписался, 30 октября 1902 г., в Москве в знаменитом Малом театре также прозвучала фамилия «Ленин». Такой псевдоним взял М.Ф. Игнатюк (впоследствии народный артист СССР), ранее хорошо знакомый московским зрителям под сценической фамилией Михайлов.