Ульяновы и Ленины. Тайны родословной Вождя - [74]
Да, В.И. и Н.К. Крупская всю жизнь очень жалели, что у них не было детей. И подтверждением этому служат воспоминания Крупской о пребывании в Шушенском. Их соседом оказался поселенец-латыш П.И. Кудум, горький пьяница. Из его 14 детей к этому времени в живых остался только Миня (З.И. Лилина называет его в своих воспоминаниях Мишей), которому в это время было шесть лет. «Было у него прозрачное бледное личико, ясные глазки и серьезный разговор. Стал он бывать у нас каждый день — не успеешь встать, а уж хлопает дверь, появляется маленькая фигурка в большой шапке, материнской теплой кофте, закутанная шарфом, и радостно заявляется: «А вот и я», — пишет Н.К. Крупская и продолжает: — Знает, что души в нем не чаяла моя мама (Е.В. Крупская. — М.Ш.), что всегда пошутит и повозится с ним Владимир Ильич»[515].
Когда настало время уезжать из ссылки, В.И. обратился с просьбой к П.И. Кудуму и его жене отдать ему и Надежде Константиновне мальчика на воспитание. Но Кудумы отказали. Им казалось, что Миняю с ними будет лучше. После отъезда В.И. и Крупской из Шушенского Миняй захворал и умер. Дату его смерти Крупская не называет. Огромная человеческая боль чувствуется, когда читаешь эти строки воспоминаний.
История не терпит сослагательного наклонения. Так никогда и не было у супругов Ульяновых детей, хотя они, как вспоминает хорошо их знавший социал-демократ Г.А. Соломон, — «очень, но тщетно, хотели иметь ребенка»[516] и искренне завидовали тем, у кого были дети. Более того, В.И. делал все от него зависящее, чтобы помочь товарищу по партии, у которого должен был родиться ребенок[517].
Но вернемся к имени Лена. С этим милым женским именем связывает появление псевдонима «Ленин» и петербургский журналист ЯЛ. Сухотин'[518]. В своем интервью газете «Совесть» он утверждает, что псевдоним «Ленин» появился как память любви В.И. и артистки хора Мариинского театра Лены Зарецкой (Зарицкой). При этом Сухотин опирается на беседы, которые были у него в пятидесятые годы с соратником В.И. по «Союзу борьбы за освобождение рабочего класса» М.А. Сильвиным, и на его воспоминания «Телега моей жизни», хранящиеся в Архиве историко-политических исследований (бывший Ленинградский партийный архив).
По воспоминаниям М.А. Сильвина, как пишет Сухотин, в 1893 г. он снимал комнату на Мещанской (ныне Гражданской) улице (д. 10, кв. Ю). В этой же квартире жила только что закончившая училище в Петербурге хористка Мариинского театра двадцатилетняя Елена Зарецкая (Зарицкая). Внешне довольно строго выглядевшая, в неизменной белой блузке с всегда приколотым букетиком фиалок, Елена была исключительно артистичной натурой, жизнерадостной, обаятельной девушкой, обладавшей необычной внешностью «русской польки» (ее отец был поляк) и прекрасным голосом. Владимир Ильич влюбился в нее и просил Сильвина покупать билеты на все спектакли Мариинского театра, в которых участвовал хор и пела Елена.
Летом 1894 г. Е. Зарецкая и В.И. вместе приезжали к Сильвину в Царское Село (ныне г. Пушкин), где тот снимал комнату. После знакомства с Н.К. Крупской, пишет Сухотин, В.И. рассказал ей о Зарецкой. Далее он утверждает: «Сильвин считал, и я с ним согласился, что во многом выбор Владимиром Ильичом своего псевдонима был связан с событиями личной жизни. Повторяю, это — только версия»'[519].
Против версии ЯЛ.Сухотина выступила О.Д.Ульянова, племянница В.И.'[520]. Ее возражения сводятся к следующему.
Во-первых, маловероятно, чтобы В.И. стал говорить с Сильвиным о своей любви к Е. Зарецкой, так как между Лениным и Сильвиным не было никакой близости, кроме революционной. На это можно возразить, что если В.И. приходил в гости к Зарецкой и Сильвин видел его с ней, то особых объяснений в этом случае и не требовалось.
Во-вторых, пишет О.Д. Ульянова, В.И. и Крупская познакомились в феврале 1894 г., с этого времени началась их любовь, которую они пронесли через всю жизнь. Дата начала знакомства названа правильно. Что же касается остального, вряд ли следует браться судить о чужих чувствах. Можно любить одну, а потом другую. Можно любить одну, а жениться на другой. Вспомним хотя бы об отношениях В.И. и И.Ф. Арманд много лет спустя.
У меня также имеются возражения по версии Сухотина.
Во-первых, в книге «Ленин в Петербурге-Петрограде» не упомянут ни один театр, который В.И. посетил бы в качестве зрителя. У Сильвина на Мещанской улице он был только в октябре 1893 г. (дважды). По крайней мере, в книге воспоминаний М.А. Сильвина «Ленин в период зарождения партии», а также в воспоминаниях других авторов о каких-либо еще посещениях ничего не говорится[521].
Во-вторых, В.И. был у Сильвина в Царском Селе не летом 1894 г., как пишет Сухотин, а 2 апреля 1895 г., чтобы провести совещание группы членов петербургских социал-демократов. О других посещениях В.И. комнаты Сильвина в Царском Селе ни в опубликованных, ни в неопубликованных материалах не говорится[522].
Конечно, нельзя исключить возможность того, что участники революционного движения в своих воспоминаниях писали о «серьезном», о революционной деятельности В.И., а о «несерьезном», о «личной жизни», не считали нужным упоминать. Однако это представляется маловероятным.
