Улялаевщина - [10]

"Граждане! Россия страна хлебороба.

Из них теперь 70% таких,

У которых при лошадности своя корова,

Своя десятинка, свои катки.

Значит в России средний крестьянин

Есть статистически "средний человек".

Какой же нам смысл в двуглавой главе?

Куда ж нас буржуй и партиец тянут?

В довоенное время 70 дворянств,

Считая Прибалтику, Крым и Польшу,

Обладали землею вчетверо большей,

Чем 100000000 крестьян. Это раз.

Что ж они делали? Дабы не хлопотать,

Сдавали кому придется под ренту.

Приблизительно 72%

Этой земли захватил капитал.

А у буржуя табак не окурок

Выписав разные "Люкс" или "Дукс",

Он по натянутой батрацкой шкуре

Отбарабанивал прибавочный продукт.

Далее, в силу поддержки властья

Аграрных культур, мельораций и прочего

Он разорял уже мелких крестьян

И также делал из них рабочих.

Но этого мало: русская рожь

Начинает искать заграничные рынки,

А там, как известно, народец прыткий

И над биржей так и зудит мошкарой.

Ну, тут конкуренция, ажиотаж,

Гусиный шаг на военный затылок

И пожалуйте бриться: Афонька наш

Удобряет землю в братских могилах.

Однако русский мужик-середняк,

Который живет натуральным хозяйством,

Ему ни кулак, ни бедняк не родня,

Он землю свою ни за что не отдаст вам.

Что ему рынок? Свое молоко,

Значит, и масло, и сыр, и сметана,

Своя балалайка да белая Таня,

Своя сошенка да белый конь.

Сам себе пан. На мозолях барствуй,

Знай себе распахивай какой-нибудь разлог!

Но вот тут-то и загвоздка: во-первых - налог.

Во-вторых - солдатчина. Как же-с: государство.

Но что ж это за штука государство? Пузырь,

Распухший из патриархального быта,

И, пользуясь тем, что свобода забыта,

Его раздувают попы да тузы.

Но если государство - господский туман,

Так надо же избавиться от этой петли:

Вспомним хоть Гегеля: "Выводы ума

Не зависят от того, хочу ли я, нет ли".

С другой стороны коммунисты. Ну-да,

Братство, равенство. Что возразишь им?

Но мы задыхаемся, мы еле дышим

То же дворянство, тот же удав.

Практика жизни и теория у них,

Как хлебный козел и созвездный овен.

Фурье, Кампанелла, Маркс или Оуэн

Блестящие фантасты, но не больше, ни-ни,

Нет. Коллектив - это дутая бронь,

Под которой прячутся авантюрист и лодырь,

Трудящимся же массам это только одурь,

Как и религия, как серебро.

Мы, анархисты, подняли стяг,

Стяг беспощадной борьбы с держимордой

За личность, за святость ее, ее гордость,

Во имя и хищников и растяп!

Мы не позволим солдафонским коленям,

Зажав нашу душу, ее кудри остричь

Все равно из Третьего ль они Отделения

Или из Особого Отдела 3.

Итак, резюмирую: я призываю

Каждого выбрать - свобода иль закон.

Надеюсь, что я среди казаков.

Граждане-слово за вами!"

Серга, то вполне музыкально зевая,

А то в рассуждении ногти грызя,

Рванулся, услыша - "слово за вами":

"Слово товарышшу Дылду. (Ты сядь)".

И вот вышел Дылда. Голый, как язык.

Если даже мама родила его в сорочке,

То и эту сорочку он скинул. Короче

На нем были только одни... усы.

Но он не дрейфил. Наоборот.

Стоял себе и дул в пупырышки по коже,

Пока от хиха и хоха корежился

Этот непривычный к ощущениям народ,

"Гражданы! Ваша нация дюже резва.

Но плакать про это вы вполне достойны.

Вот видите, как ходють богоносные воины,

Каждодневно умирающие через вас.

Теперьча, значит, наш анархицкий сход,

Который есть за вас в боях закаленный,

Вынес: просить от вас миллиона,

А то очень масса пойдет в расход".

Партер покрыт. Кабарэтный смех

Зацепился за глотку и полез обратно.

Как? Миллион? Да в своем ли он уме?

Сколько же это на брата?

Гай не слушал. Он вышел на воздух,

Но сзади пала чья-то тень.

"Итак, ваше мненье: не парни, а гвозди?"

Гай обернулся: "Это вы. Штейн?"

"Я. Пойдемте, так сказать, в таверну,

Пропустим рюмаху, а потом и закусон".

И Штейн зашагал геометрически верно,

Как человек планирующий пищу и сон.

И циркуль этих размеренных бурок,

А с другой стороны - его лоскутная речь

Под черепом Гая в какой-то норе

Классифицировались из сумбура.

Пивная лужа лошадиной мочи,

Зеленая вывеска-омар во фраке:

Трактир "Растабаровка" - "Мальчик! Очисть.

Пиво, моченый горох и раки",

Острой бородки гофрированный каракуль,

Смех через ноздри при сжатых губах:

"Мальчик. Скоро там? Я просил раки.

(Не люблю России-тупа)".

У Гая была ищейская снасть

Он следил за его разговорной манерой:

"Ого, очевидно, скоро весна,

Если даже распускаются почки в мадере".

Отбросил меню, повернулся и стал

Разглядывать стенные размалевы для потехи.

"Западная живопись изрядно пуста,

Но: обожаю ее, как техник.

Сравните японца: арбуз как арбуз,

Петушьи гребни и пузырьки морозца,

Но рядом гейша - такусенький бкгст,

И вся лилипутного роста.

Варвары-ну, и метод такой.

Иное дело Сезанн, барбизонцы:

Они - композиция, план, протокол,

У них на каркасе солнце.

А тут полюбуйтесь: ведь здесь наши судьбы

Лимон, банан и... зеленый лук.

Эх, взять бы этот лук, тетиву натянуть бы

Да в Русь! Чу-чу! Свинопасом на луг!

А с поэзией лучше? У Эдгара По,

Который, я подчеркиваю, Пушкину был сверстник,

Стихи наплывают по каплям в перстни

И россыпь акростихов гнездится между пор.

Возьмите Вийона: баллады своих Оргий

Он строил транспортиром-не на глаз, а на градус.