ULTRAмарин - [4]

Вместе это почти никогда не складывалось – для того чтобы купить пива, нужно было объехать весь город, случайная же встреча со свежим пивом приравнивалась к половому акту.

Его потряс случай, который он помнил всю жизнь: они с товарищем – однокурсником по журфаку местного вуза – сидели на лекции и умирали от июльской жары и нудного голоса доцента, объясняющего разницу между заметкой и эссе.

Сами они уже писали в местную молодежную газету, где бичевали расхитителей и выдумывали новости о зеленых человечках и летающих тарелках на колхозных пашнях и в гуще трудовых коллективов.

Пива хотелось так, что можно было убить человека, несущего трехлитровую банку. Выпить и сесть на пожизненное.

В перерыве кто-то сказал, что в пивбаре на набережной за Волгой есть. Во всех карманах набралось ровно на четыре кружки и на такси в одну сторону. Ехали молча, обливаясь потом, робко рисуя картины всасывания живительной влаги. Первая кружка, мокрая, отпотевшая, грезилась, как грудь химички в шестом классе, когда она показывала опыт превращения воды в красную жидкость, разоблачая религиозные фокусы попов.

О второй кружке страшно даже было мечтать.

Приехали, зашли в пустой бар, где битыми мухами лежали официанты, измученные жарой и безденежьем.

Пива не было! Его не было совсем!!! Отчаяние и ярость накатили одновременно. Миша вспомнил книжку Альбера Камю «Посторонний». Там описывалось, как нормальный человек, в песках Алжира подыхающий от жары и зноя, убивает одинокого путника – просто так, потому что ему невыносимо жарко. Теперь он понял Камю. Он хотел убить всех. Они вышли с другом из бара и молча побрели по двору, и тут оба увидели мираж.

Два джигита выносили из подсобки картонные ящики болгарского пива. Миша их сразу узнал – видел на Олимпиаде в Москве во дворе ресторана «Центральный» (он забрел туда отлить), его тогда так же грузили в черную «Волгу» грубые мужчины в синих халатах.

Озарение пришло, как блистающий меч правосудия. Он вырвал из потной рубашки удостоверение корреспондента «Вечернего города» и закричал:

– Всем стоять, мы из газеты!

Джигиты замерли, женщина в белом халате с железобетонным взглядом мгновенно оценила коллизию и произнесла одно слово:

– Сколько?

Хватило на пять бутылок. Они, не веря своему счастью, отбежали от бара в пыльные кусты и, выдув все, уснули там же. Такого счастья ни до, ни после Миша не испытывал.

Потом были лихие 90-е, аккордеон пылился в шкафу как память о папе. Он не понадобился, но папин талант достать и продать передался Мише без упорных пассажей и упражнений – и даже без нот.

Из крови в кровь передался родовой месседж по выживанию, папин талант плюс ваучерная приватизация дали свои результаты.

Он фактически стал новым русским – носатый мальчик с волжской окраины.

Куликова кусала губы и локти, проклиная прежнюю свою недальновидность. Она жила с нападающим из второго дивизиона, который никогда уже не сыграет в высшей лиге, но иногда бьет штрафные по лицу Куликовой, считая ее виноватой в том, что из него не вышло Пеле.

Теперь он мог позволить себе все – сидеть в ложе на Лиге чемпионов, пить пиво спонсоров и орать, подгоняя Роналдо, Бекхэма и Руни.

Другие, большие, мальчики, которых тоже не брали в дворовую команду и у которых в детстве не было даже кед, купили себе неплохие клубы на родине футбола и также исполнили свою мечту.

Им обещали коммунизм в отдельно взятой стране, а они дожили до времени, когда футбол победил во всем мире и на всех континентах.

Теперь они строят новые поля для других мальчиков, чтобы те наигрались в детстве, остудили свои страсти и не догнали бы больших, не отобрали нажитое в процессе первоначального накопления капиталов.

Склад несбывшихся надежд

Надежды не сбываются у всех: один желает преодолеть закон гравитации и, рухнув с дуба, ломает лодыжку. Другой хочет стать министром, а умирает начальником департамента и глубоко несчастным человеком…

У Сергеева было мало надежд – он сам с детства уговорил себя не желать многого и не мучить себя большими ожиданиями.

Но иногда кое-чего хотелось. В пять лет очень хотелось стать русским, но папа сказал ему, что когда он вырастет, то сам выберет себе национальность, а пока лучше заняться боксом и отстаивать свое достоинство кулаками, а не маскировкой под мамину родню.

Учиться он решил в неприметном педагогическом институте, где отсутствовала всякая конкуренция и мальчики были наперечет.

Таким способом он владел вниманием вполне достойных, иногда залетал в приключениях в чужие судьбы, но не обольщался своим успехом. Осторожность позволила ему пройти мимо соблазна взять не свое, и он женился на девушке, которую нашла мама, – тихой и немножко богатой.

Рубиться за место под солнцем не пришлось, он пошел по служебной лестнице без тормозов, так и доехал до увольнения в связи с кризисом.

Крепкий мужик в 45 лет оказался на улице. Последнее место работы – старший менеджер управления анализа и рисков в транспортной компании, возившей по просторам России что ни попадя.

Он получил на выходе «золотой парашют», который не раскрылся, – деньги на карточку не попали из-за проблем в банке, и он упал на свою жопу без денег и без работы.