Ультиматум. Ядерная война и безъядерный мир в фантазиях и реальности - [129]

Решив ее, мы докажем, что способны подавить врага прежде всего в себе самих.

Сэм Кин открывал эту книгу; послушаем его еще раз в преддверии финала:

"Итак, наша цель — уничтожить вражду. На чем мы должны сделать упор — на государственной политике или на психике? На краткосрочных или долгосрочных переменах? И на том и на другом. В кратковременной перспективе необходимо изыскать чрезвычайные меры. Допустим, что война является симптомом более серьезной болезни. В таком случае мы должны лечить симптом, чтобы сохранить больному жизнь, пока не выясним, каким образом следует изменить общественно-политическую экологию, порождающую болезнь. Прежде чем трансформировать психику, мы должны будем путем переговоров создать в мире такие условия, которые позволят Homo Sapiens жить хотя бы так, как считалось нормальным в течение последних 13 000 лет. Иначе говоря, если от сегодняшней ситуации абсолютной опасности мы сможем вернуться к относительным опасностям традиционной войны с обычным оружием, это уже будет успехом. Но рано или поздно нам придется приступить к решению задачи почти непредставимой: как преодолеть воинственную психику и покончить с тиранией вражды"^[3].

Над этими словами стоит хорошенько поразмышлять.

Что-то в "рецепте", предложенном американским публицистом, внутренне отталкивает, тревожит, заставляет насторожиться… Но что? Может быть, странно звучащее слово "успех" в сочетании с возвратом к вековому проклятию рода человеческого…

Наверное, это.

Возвращаться надо к миру. Безъядерному прежде всего, но и к просто миру — тоже. Как бы тяжела ни была эта двуединая задача: уничтожение ядерного оружия и оружия обычного, ставиться и решаться она должна как цельная и неделимая.

Но что касается этапов, то первым делом жизнь диктует избавиться от угрозы войны ядерной, "необычной". Единственной в своем роде и безусловно финальной в истории человечества. Ядерный ультиматум, как и все прочие, не допускает каких-то промежуточных решений. Или война против войны завершится полной и окончательной победой, или начнется такое, что заставит позабыть ужасы конца света, оставленные нам распаленным воображением предков.

Свет-то скорее всего останется. Мертвенный "радиоактивный" свет, излучаемый в пустое черное пространство планетой, разум которой зажег лишь этот жуткий поминальный факел. Он еще почадит некоторое время, определяемое законами ядерной физики, — как свеча японца, не покидающего вахту памяти по Хиросиме, — а после погаснет. Только на этот ритуальный огонь некому уже будет взглянуть; ни поминки справить по Миросиме, ни извлечь что-то полезное из ее трагического опыта тоже ни одному смертному не суждено.

Поэтому перед задачей освобождения человечества от накопившегося ядерного груза блекнут все прочие. Хоть и приелось читателю это прилагательное — "ядерный" и несколько прискучило однообразие колонн демонстрантов на экранах телевизоров, все равно от этого не уйти. "Мир по большей части зависит от сердец, желающих мира, — писал почти полтысячелетия назад Эразм Роттердамский. — Все те, кому мир приятен, приветствуют всякую возможность его сохранить"^[4]. Вся эта деятельность будет продолжаться, пока каждый не осознает: срок ультиматума истекает. И за жизнь, нашу и потомков, нужно драться, используя любые средства, в том числе повторяя в сотый, в тысячный раз многие "очевидные" вещи.

Тем более опасны ссылки на то, что именно ядерное оружие способствовало наступлению сорокалетнего мирного затишья на многострадальной земле Европы. По остроумному замечанию одного американского автора, это все равно что продолжать рискованную игру в "русскую рулетку" (у нас ее еще называют "офицерской"), вдохновившись предыдущими конами, во время которых выстрела так и не последовало^[5]…

"Человечество, — пишет Д. М. Проэктор, — вероятно, издревле жило в смутном ожидании всеобщей гибели, Армагеддона. Вспомним "Страшный суд" Микеланджело или вторую часть "Реквиема" Верди. Ничто выразительнее не донесло до нас в живописи и музыке мысль о всеобщем последнем часе. Люди способны привыкнуть ко многому. Ужас перед катастрофой как раньше, так и сейчас размывается буднями и повседневностью. Но может ли он быть постоянной основой мира? Нет. Мы повторяем: глубоко аморально гарантировать мир путем угрозы всеобщего уничтожения"^[6].

Нужны гарантии другие, более надежные — и в психологии, и в политике, потому что и "тиранию вражды", о которой говорил Кин, пора изживать бесповоротно. Нужны принципиально иные взаимоотношения между государствами, иной уровень государственного мышления — изменять придется даже, возможно, сам язык идеологии и политики.

"Неукротимый поток истории уже устремился к перекату между вторым и третьим тысячелетием. Что дальше там, за этим перекатом? Не станем прорицать… В нынешний тревожный век наша социальная и… жизненная стратегия нацелена на то, чтобы люди берегли планету, небесное и космическое пространство, осваивали его как новоселы мирной цивилизации, очистив жизнь от ядерных кошмаров и до конца раскрепостив для целей созидания, и только созидания, все лучшие качества такого уникального обитателя Вселенной, как Человек"