Ультиматум - [52]

И об этом когда-нибудь должен узнать его сын. Пусть он представит себе, как отец идет на боевую позицию, с которой на него, безоружного, направлены десятки винтовок.

С каждым днем судьба Германии все больше и больше беспокоила Леверенца. В декабре 1943 года в Тегеране состоялась конференция, на которой Сталин, Рузвельт и Черчилль приняли решение о совместной борьбе против вермахта. После этого Национальный комитет «Свободная Германия» уже не мог вести свою пропагандистскую работу под старыми лозунгами, которые призывали к свержению Гитлера и отводу немецких войск к границам рейха. На повестку дня был поставлен новый лозунг: «Спасение в переходе на сторону Национального комитета!», нашедший, однако, одобрение не у всех членов Союза немецких офицеров.

Спасение? Леверенц знал, что план сам по себе еще не является гарантией от холода, болезней и самой смерти. Он мог принести избавление от бессмысленной массовой гибели в боях, когда немцы отступали и несли большие потери. Разумеется, военнопленным придется переносить те же трудности и лишения, что и мирным жителям.

Леверенц имел представление, что значит жить в лагере за колючей проволокой. Коммунистам он был благодарен за то, что они помогли ему преодолеть в себе подавленность и сомнения. Правда, он не сразу, а постепенно начал проникаться к ним доверием. Их ясный путь, ведущий нацию к выздоровлению, и стремление привлечь к делу строительства новой родины как можно больше соотечественников убедили его.

С горькой улыбкой вспомнил Леверенц циничное выражение, так часто повторяемое тогда немцами: «Наслаждайся войной, так как мир будет еще ужаснее!» Он же призывал соотечественников покончить с войной. Но как будет выглядеть мир для них, для немцев? Англичане и американцы хотели расчленить Германию на мелкие части. Леверенц хорошо понимал, что гитлеровская Германия виновна в развязывании этой войны и, следовательно, должна нести ответственность за все. Возможно, Германия как государство останется, однако она не сразу станет демократическим государством. Та небольшая кучка людей, сторонников демократии, стала еще меньше: одни из них погибли в концлагерях, другие — в боях, принимая участие в движении Сопротивления. И кто знает, многие ли из них доживут до конца войны?

Корсунь… Корсунь!.. Восемьдесят тысяч немецких солдат находятся в стальных тисках окружения, а пятьдесят тысяч тщетно пытаются помочь им.

* * *

Утром 10 февраля делегация прибыла в район котла. Членов делегации приняли офицеры из штаба 1-го Украинского фронта. Делегацию разместили в селе неподалеку от штаба фронта, выделив немцам просторный крестьянский дом.

После первых встреч с уполномоченными комитета «Свободная Германия», которые сами поспешили прибыть в резиденцию делегации, возглавляемой Зейдлицем, генерал Зейдлиц и генерал Корфес в сопровождении двух советских товарищей — членов советской делегации были приняты лично командующим 1-м Украинским фронтом генералом армии Ватутиным.

Начало встречи было довольно холодным. Ватутин, по натуре человек не очень общительный, дал понять немецким генералам, что скептически относится к их затее. Накануне на указание сверху принять Зейдлица он ответил следующее:

— Зачем нужны эти немцы? Мы и без них справимся. Штеммерман по-своему хочет конца. А разговоров и без этого было много!

И вот теперь эти немцы сидели перед ним, более того, им требовался целый аппарат: радиомашина с радистами, автомашины, даже самолет, группа обеспечения на случай действий на передовой, типография и кое-что другое.

«Они, видимо, забыли, что являются военнопленными», — сердито подумал Ватутин, однако не стал возражать, тем более что директива об отправке делегации была подписана маршалом Жуковым.

— Вы получите все необходимое, — коротко сказал он и повернулся к одному из офицеров своего штаба.

Зейдлиц и Корфес переглянулись, считая, что Ватутин попрощался с ними.

— Подождите! — сказал Ватутин, заметив, что они собираются уходить. — Я хочу поговорить с вами о Сталинграде.

Начавшийся обмен мнениями о битве на Волге продолжался несколько часов. Ватутин задавал острые вопросы. Зейдлиц заговорил о «жалких попытках деблокирования», предпринимаемых командующим группой армий «Дон» Манштейном.

— Мы все равно устроили бы здесь вермахту новый Сталинград! Имейте в виду, что армия, защищающая свое отечество, всегда сильнее армии захватчиков! — перебил Ватутин Зейдлица.

Зейдлиц сразу же сник: находясь в плену, он много думал о моральном факторе в этой войне, однако, несмотря на это, ему нелегко было отказаться от старого образа мышления. Поэтому он невольно вспомнил свой собственный успех, одержанный им под Демянском в 1942 году, где ему удалось освободить из окружения шесть дивизий. Тогда Гитлер охарактеризовал Зейдлица как одного из самых твердых офицеров. Однако под Сталинградом мнения Зейдлица не спросили, он натолкнулся на гранит. «Мы здесь подобны каменному веку, столкнувшемуся с двадцатым столетием!» — в сердцах воскликнул он, узнав о том, что тогдашний 11-й армейский корпус генерал-полковника Штрекера разгромлен русскими.