Ультиматум - [3]

– Что будете кушать? – спросила та, нависая над посетителями огромным бюстом.

– Дайте молочной каши, – произнес Клод мрачно, словно адмирал, только что подписавший капитуляцию.

– Мне то же самое, – добавил Джон, и официантка ушла, переваливаясь словно утка.

– Как это ничего не было? – удивился Клод. – Как это возможно, если ты ушел с малышкой Би?

В ответ Джон лишь неопределенно пошевелил бровями. Из Оранжевого зала донесся громкий смех. Не узнать его было трудно. Смеялся Тони Пацильери, предыдущий бойфренд малышки Би. Он считался красавцем и покорителем дамских сердец. А еще был штатным рассказчиком, и вокруг него вечно толпились бездельники, готовые часами слушать его враки об амурных похождениях.

– Она что, не позволила себя проводить? – продолжал допытываться Клод.

– Позволила… – после небольшой паузы промямлил Джон. Он тупо таращился на экран ТВ-бокса, где передавали последние новости, и думал о том, как ему сменить тему разговора.

– Значит, она не пригласила тебя к себе? А сам ты не напросился?

– Сам не напрашивался, – нехотя ответил Джон. – Но она меня все равно пригласила…

– Ага, уже теплее, – улыбнулся Клод. Официантка прикатила тележку с заказом.

– Эй, чем это так странно пахнет, дорогуша?

– Витаминизированный коктейль на бактериях шафранного ботулизма, – сонный голосом пояснила та. – Не хотите?

– Нет, не хотим, – в один голос произнесли оба и одновременно зажали носы.

– Тогда морковный сок, – сказала официантка и вслед за молочным супом, молочной кашей и творожными пирожками поставила на стол два стакана с жидкостью неопределенного цвета.

Она ушла. Клод осторожно дотронулся ложкой до поверхности манной каши.

– Ну и что было потом? – спросил он.

– Я же сказал – она меня пригласила.

– Это я понял. – Клод наклонился над тарелкой и потянул носом воздух. – А ничего, пахнет съедобно, – сказал он и принялся за кашу.

Радуясь, что коллега отвлекся, Саблин быстро заработал ложкой.

Время обеденного перерыва неудержимо шло к концу, а по ТВ-боксу все показывали рекламу. Чтобы не слышать доносящегося из Оранжевого зала смеха Тони Пацильери, Джон сосредоточил свое внимание на ролике.

«Это Яша и Паша!» – произнес за кадром радостный голос, представляя двух молодых людей, похожих друг на друга как две капли воды. На близнецах были белые штаны и красные куртки. Саблин поискал в этом какой-то смысл, но не нашел.

«Яша жует тетрафиниловую жвачку за десять кредитов, а Паша лопазитовую – всего за четыре», – продолжал голос за кадром.

«Скажи, что ты видишь, Яша?»

«Я вижу синюю собаку!» – признался Яша.

«А что видишь ты, Паша?»

«Я тоже вижу синюю собаку!» – сообщил Паша.

«Но если собака одинаковая, зачем платить больше?!» – справедливо резюмировал голос за кадром.

– Ну так что же у вас с малышкой Би было дальше? – задержав ложку у рта, напомнил Клод.

– Мы смотрели третью серию «Отца Изольды». Она закончилась очень поздно, и я пошел домой.

– Домой?! – Клод чуть не поперхнулся кашей. – И ты не попытался ее…

– Я взял ее за бедро, но она сказала, что уже поздно… Что раньше надо было… думать.

Клод Даву ошарашенно покачал головой и залпом выпил морковный сок.

– Фу, какая гадость! – скривился он, передергивая плечами.

– Зато полезно, – вяло заметил Джон.

Из Оранжевого зала вывалила группа поклонников Тони Пацильери. Заметив Джона Саблина, тот указал на него пальцем и громко возгласил:

– Очень кстати, друзья! Сейчас мы послушаем продолжение, ведь Джонни буквально только что слез с малышки Би!

И вся компания направилась к столу Даву и Саблина.

– Зачем этот спектакль, Пацильери? – поднялся на защиту коллеги Клод, но Тони сказал ему «заткнись», и он замолчал.

– Ну так что? – упершись руками в стол, Тони склонился над Джоном и насмешливо улыбнулся. – Трахнул безотказную, цуцик?

– О… она не безотказная, – произнес Джон, заикаясь.

– Да? – Пацильери с ухмылкой распрямился в полный рост, демонстрируя проступавшие сквозь тесную майку тренированные мышцы, обтянутые кожаными штанами длинные ноги и смоляные кудри, напомаженные какой-то модной дрянью.

Тони мнил себя чем-то вроде самца-производителя, и все его усилия были направлены на то, чтобы никто в этом не усомнился.

– Ну давай, цуцик, рассказывай! Видишь, ребята ждут!

– Чего рассказывать-то? – попытался увильнуть Джон.

– Прекращай это, Пацильери, – снова вмешался Клод, но Тони по-собачьи оскалился на него и повторил:

– Заткнись…

Предчувствуя развлечение, толпа вокруг возбужденно загудела.

«Скорее бы гонг на работу», – трусливо подумал Джон и покосился на висевшие на стене часы. До конца перерыва было целых двенадцать минут. За это время Пацильери мог отдубасить его три раза.

– Ладно, расскажу, – пробормотал он, покоряясь неизбежному.

– Она вспоминала про меня? Она сравнивала тебя со мной, цуцик? – нетерпеливо подтолкнул его Пацильери.

– Да.

– Она говорила, что я лучше? Что я гигант, а ты цуцик?

– Слово в слово, – снова подтвердил Джон. Слушатели загоготали. – Она сказала, что по сравнению с тобой я только одна восьмая и что она никогда бы не рассталась с тобой, если бы ты не мочился во сне в ее постели…

Последовала глубокая пауза, в течение который было слышно лишь жужжание вентиляции да болтовня диктора из ТВ-бокса, а затем последовал дикий взрыв хохота.