Ультиматум Борна - [233]

— Отлично.

— Но мы намеренно не предупредили персонал гостиницы и милицию.

— И правильно сделали! Глупо было бы поступить иначе, — перебил его Алекс. — Шакала обязательно надо взять здесь! Если кругом будут люди в форме, а служащие начнут вопить в истерике, нам его никогда не поймать. У Шакала глаза даже на коленях.

— Послушай, что я тебе скажу, — сказал советский офицер. — Никого не впускайте, держитесь подальше от окон и будьте осторожны.

— Естественно... Что ты имеешь в виду, когда говоришь «держитесь подальше от окон»? Шакалу нужно время, чтобы выяснить, в каком номере мы находимся... Он должен опросить горничных и дежурных по этажам.

— Извини, дружище, — не дал ему договорить Крупкин, — как ты себе это представляешь: благостный священник спрашивает администратора о двух американцах? И все это происходит ранним утром, во время суеты в холле?

— Да... Даже для параноика это слишком.

— Вы живете на верхнем этаже, а напротив вас — крыша административного здания.

— Должен признать, что ты быстро соображаешь.

— Во всяком случае быстрее, чем этот болван с площади Дзержинского. Я мог связаться с вами давным-давно, но мой комиссар Картошкин позвонил мне всего две минуты назад.

— Я разбужу Борна.

— Будь осторожен...

Конклин не выслушал последнего напутствия своего советского коллеги, потому что положил телефонную трубку. Он приладил протез и осторожно завернул лямки вокруг лодыжки. Открыв ящик столика, он вытащил автоматический пистолет модели «буря» — специальное оружие для сотрудников КГБ — с тремя запасными обоймами. Это был единственный автоматический пистолет, на котором можно было легко установить глушитель. Глушитель откатился к передней стене ящика; Конклин вытащил его и прикрутил к стволу пистолета. Натянув брюки, он сунул пистолет за пояс и направился к двери. Открыв ее, он прохромал в гостиную, где его поджидал Джейсон.

— Это, должно быть, Крупкин звонил, — сказал Борн.

— Да. Будь добр, отойди от окна...

— Неужели Карлос?! — Борн мгновенно отступил назад и, обернувшись к Алексу, спросил: — Он знает, что мы в Москве? Он знает, где мы?!

— Все говорит в пользу положительных ответов. — Конклин передал Джейсону информацию Крупкина. — Что ты думаешь по этому поводу? — спросил он.

— Шакал взбесился, — тихо ответил Джейсон. — Когда-то это должно было случиться. Бомба с часовым механизмом, заложенная в его голове, наконец взорвалась.

— Я тоже так думаю. Его московские кадры оказались иллюзией... Они, наверное, послали его куда подальше — вот он и взбесился...

— Я сожалею, что погибли люди, мне искренне жаль, — сказал Борн. — Лучше было бы, если бы это случилось как-то по-другому... Но расстраиваться из-за того, что у него крыша поехала, я не могу. Он накликал на себя то, чего желал мне: окончательно свихнулся.

— Круппи говорит то же самое, — добавил Конклин. — Шакал охвачен психопатическим желанием вернуться и убить тех людей, которые первыми обнаружили, что он маньяк. Так, если он знает, что ты здесь — ему наверняка известно это, — значит, его страсть должна удовлетвориться: твоя смерть как-то заменяет его собственную, дает ему какой-то символический триумф.

— Ты слишком много общался с Пановым... Интересно, как он себя чувствует?

— Не волнуйся. Я звонил сегодня утром в три часа, или в пять часов по парижскому времени, в больницу. Возможно, у него будет частичный паралич — левая рука и правая нога... Врачи считают, что он все-таки выкарабкается.

— Плевать я хотел на его руки и ноги. Как его голова?!

— По всей видимости, с ней все в порядке. Старшая медсестра сказала, что Мо — ужасный пациент...

— Слава Богу!

— Я думал, что ты атеист.

— Это символическая фраза, можешь проконсультироваться с Пановым.

Борн заметил пистолет у Алекса за поясом и спросил:

— Тебе не кажется, что он бросится в глаза?

— Кому?

— Например, официанту, — ответил Джейсон. — Я заказал завтрак и большой-пребольшой кофейник.

— Надо отказаться. Крупкин приказал никого не пускать в номер... Я пообещал ему.

— Слушай, это похоже на паранойю.

— Я сказал почти то же самое... Но пойми: это его территория, а не наша. Кстати, об окнах тоже он сказал.

— Подожди-ка! — воскликнул Борн. — Предположим, что он прав?

— Маловероятно, но возможно, только вот... — Конклин не успел закончить, как Джейсон выхватил свою «бурю» из-под пиджака и направился к дверям. — Что ты делаешь?! — воскликнул Алекс.

— Вероятно, придаю словам твоего дружка Круппи больше значения, чем они заслуживают, но попытка не пытка... Иди туда, — приказал Борн, указывая в дальний левый угол комнаты. — Я оставлю дверь незапертой; когда придет официант, скажешь по-русски, чтобы он входил.

— А ты?

— Дальше по коридору — сломанный холодильник. Он стоит в нише рядом с автоматом для продажи пепси; он также не работает. Я спрячусь за ними.

— Слава Богу, что есть капиталисты, пусть и обманутые... Действуй!

Бывший «медузовец», известный когда-то под псевдонимом Дельта, открыл дверь, выглянул наружу и осмотрел коридор. Выскочив из номера, он помчался к нише, в которой стоял холодильник и торговый автомат, спрятался в ней и, присев на корточки, стал ждать. Вскоре он почувствовал боль в коленях и подосадовал на нее, а затем услышал нарастающий шум колес. Вскоре мимо Борна к дверям номера проехал покрытый скатертью столик. Его катил официант — молодой человек чуть старше двадцати, блондин-коротышка, всем своим видом выражающий лакейское подобострастие. Нет, это не Карлос, подумал Борн, распрямляясь и чувствуя боль в коленях. Из-за двери он услышал приглушенный голос Конклина, разрешившего официанту войти; когда молодой человек вкатил столик в номер, Джейсон осторожно сунул пистолет в потайное место, наклонился и стал массировать судорожно сжавшуюся мышцу.