Уличный боец - [3]

– Я готов.

Цезарь улыбнулся, посмотрел на Марка долгим взглядом и снова заговорил:

– В тебе есть что-то загадочное, мой мальчик. Ты не простой раб. Любой это заметит. Ты храбр, решителен и вынослив не по годам. Твой отец может гордиться тобой, где бы он ни был.

Марк быстро сообразил: вот первая возможность поведать Цезарю о несправедливости своего положения.

– Мой отец умер, – сказал он. – Его убили по приказу сборщика налогов по имени Децим.

– О? – протянул Цезарь и пожал плечами. – Это очень плохо. Но у богов свои причины поворачивать ход событий.

Марк упал духом, увидев, с какой легкостью хозяин отнесся к его несчастьям.

– А что с твоей матерью? – спросил Цезарь.

– Она рабыня, хозяин. И я не знаю, где она.

Как бы Марку ни хотелось получить помощь в поисках матери, он решил, что лучше солгать. Будет безопаснее, если Цезарь не узнает, где она. Если когда-нибудь станет известно, кто Марк на самом деле, его убьют, и так поступят со всеми, кто заявит, что они с ним одной крови. Сам Цезарь, несмотря на свою благодарность, которую он продемонстрировал Марку за спасение жизни племянницы, убьет его на месте, как только обнаружит, что настоящим отцом Марка был Спартак, предводитель гладиаторов, который командовал армией восставших рабов, бросивших вызов Цезарю и его высокородным друзьям. Гладиатор, который почти привел к падению Рим и все, что он олицетворял.

II

Как только Цезарь отпустил Марка, мальчик покинул двор и направился в помещение для рабов, находящееся в задней части дома. Когда он впервые прибыл сюда, его провели к управляющему Цезаря, и тот объяснил правила, по которым ему отныне придется жить. Марку предстояло делить небольшую комнату с двумя мальчиками, тоже рабами. Младший мальчик, по имени Корв, был ненамного старше Марка. Он был высокий, худощавый, горбоносый и всем своим мрачным видом выражал покорность судьбе. Другому мальчику, которого звали Луп, было почти шестнадцать, и он умел писать и считать. Иногда он помогал на кухне, но в основном служил Цезарю писарем. Луп гордо объяснил, что писарь отвечает за записи для своего хозяина. Очень часто он сопровождал Цезаря на деловые встречи. Небольшого роста, хрупкий, с аккуратно подстриженными темными волосами, Луп был жизнерадостнее своего товарища. Он тепло приветствовал вновь прибывшего в их убогое жилище. Комната была десять футов[2] в длину и четыре в ширину, со световой щелью высоко в стене. Мальчики спали на рваных матрацах, положенных на пол у дальней от двери стены. Марку дали такой же матрац и сказали, что он будет спать с одной стороны от узкого входа.

С тех пор ему давали множество мелких поручений по хозяйству, вплоть до сегодняшнего утра, когда Фест вызвал мальчика, чтобы оценить его бойцовские способности.

Теперь, когда он вернулся в свое жалкое жилище, звуки Субуры – района, где располагался дом, – затихли, превратившись в глухой фоновый гул. Один из старших рабов рассказал Марку, что Субура когда-то была приличным районом. Предки Цезаря построили там доходные дома, в которых жили неимущие сельские семьи, вынужденные искать работу в городе. Теперь же там собрались иммигранты со всего Средиземноморья: греки, нумидийцы, галлы и евреи. Они толпились на узких улочках Субуры, оглашая их криками на разных языках, а разнообразные запахи их традиционных кухонь, смешиваясь, были настолько сильны, что заглушали зловоние протухшей еды и сточных вод.

Хотя Марк находился в столице уже десять дней, он пока не успел привыкнуть к дурным запахам на улицах. Яркое смешение стилей одежды, шум и суета многочисленных соседей поражали его. Он вырос на уединенной ферме на небольшом греческом острове и знал лишь маленькие радости местного рынка, где суровые фермеры три раза в месяц встречались ради торговли. Сердце его заныло, когда он вспомнил, как шел на рынок рядом с человеком, которого раньше считал своим отцом. Тит, бывший легионер, обладал крутым нравом и часто бывал холоден. Он всегда держал Марка в строгости. Но иногда его строгость таяла, и он затевал с Марком шуточную борьбу на небольшом дворе фермы или рассказывал ему всякие истории из солдатской жизни.

При мыслях о своем недавнем прошлом Марк грустно вздохнул, разрываемый между счастливыми воспоминаниями и горьким осознанием того, что ему лгали. Тит не был его отцом. Марк узнал об этом меньше месяца назад, когда покинул школу гладиаторов и отправился в Рим, к своему новому хозяину. Правду рассказал ему Брикс, некогда бывший сторонником Спартака. Марк поднял руку к плечу, пальцы скользнули за ворот туники и нащупали клеймо, которое ему поставили, когда он был еще младенцем. Голова волка, насаженная на меч, – этим тайным клеймом были отмечены сам Спартак и его ближайшие последователи, включая его любимую женщину и их ребенка – Марка. Брикс сказал мальчику, что его предназначение – завершить дело своего настоящего отца и возглавить следующий мятеж рабов, который сокрушит Рим и освободит всех рабов, живущих под кнутом своих жестоких римских хозяев.

Марк сердито нахмурил брови. Его мир перевернулся. Все, что он знал, оказалось ложью, и он уже не понимал, какие чувства владеют им. Он все еще любил Тита, сурового, гордого ветерана-легионера. Но в венах Марка не было ни капли римской крови. По-настоящему он был наследником миллионов угнетенных рабов, которые жили и умирали, скованные одной цепью на рудниках, или выполняя тяжелую работу в качестве слуг на красивых виллах богатых римлян, или служа источником их кровавых развлечений в гладиаторских играх. Вот кем был Марк на самом деле – всего лишь рабом.