Улица Темных Лавок - [2]

— Вот держите, — сказал он, протягивая мне большой конверт с удостоверением личности и паспортом. — Вас теперь зовут Ги Ролан.

И Хютте, этот сыщик, к которому я обратился как к специалисту, чтобы он разыскивал свидетелей или хотя бы следы моей прошлой жизни, добавил:

— Дорогой мой Ги Ролан, с этой минуты перестаньте оглядываться назад, думайте о настоящем и будущем. Я предлагаю вам работать со мной.

Он почувствовал ко мне симпатию потому, наверное, — я узнал об этом лишь какое-то время спустя, — что его собственные следы тоже оборвались и целый кусок его жизни мгновенно провалился, не оставив никакой зацепки, ни малейшей путеводной нити, которая могла бы хоть как-то связать его с прошлым. И правда, что может быть общего между этим изможденным стариком в поношенном пальто, который уходил от меня в ночь с большим черным портфелем под мышкой, и былым теннисистом, белокурым красавцем остзейским бароном Константином фон Хютте?

2

— Алло! Месье Поль Зонахидзе?

— Он самый.

— Это Ги Ролан… Помните, я…

— Как же, конечно помню! Мы можем увидеться?

— Если вам угодно…

— Давайте вечером, ну, скажем, в девять, в баре на Анатоль-де-ла-Форж… Устроит?

— Договорились.

— Жду вас. Пока.

И он тут же повесил трубку; от волнения у меня по вискам струился пот. Перед тем как набрать номер, я выпил для храбрости рюмку коньяка. Ну почему даже такой пустяк, простой звонок по телефону, стоит мне мучительных усилий и напряжения?

В баре на Анатоль-де-ла-Форж было пусто, он стоял за стойкой, но не в куртке бармена, а в пиджаке.

— Как удачно вышло, — сказал он. — По средам я вечером не работаю.

Подойдя, он положил руку мне на плечо.

— Я много думал о вас.

— Спасибо.

— У меня из головы не выходит ваша история…

Я хотел ему сказать, чтоб он так уж из-за меня не беспокоился, но не смог выдавить из себя ни слова.

— Теперь мне кажется, что вы иногда появлялись с кем-то, кого я часто видел в то время… Но с кем именно… — Он покачал головой. — Может, вы мне подскажете?

— Нет.

— Почему?

— Я ничего не помню, мсье.

Он принял это за шутку и сказал, словно играл со мной в какую-то игру или отгадывал загадку:

— Ладно. Сам справлюсь. Вы предоставляете мне свободу действий?

— Если вам угодно…

— Тогда поехали ужинать к моему другу.

Перед тем как выйти, он резким движением отключил электрический счетчик и запер на несколько оборотов массивную деревянную дверь.

Его машина стояла на другой стороне улицы. Черная, новая. Он предупредительно распахнул передо мной дверцу.

— Мой друг держит очень милый ресторанчик, как раз на границе Виль-д'Авре с Сен-Клу.

— И мы едем в такую даль?

— Да.

С улицы Анатоль-де-ла-Форж мы свернули на авеню Гранд-Арме, и мне вдруг захотелось выскочить из машины. Я чувствовал, что не в силах ехать в Виль-д'Авре. Но надо было взять себя в руки.

На всем пути до Порт-Сен-Клу я пытался побороть душивший меня панический страх. Я был едва знаком с этим Зонахидзе. Может, он заманивает меня в ловушку? Но, слушая его, я понемногу успокоился. Он рассказывал мне о различных этапах своей профессиональной жизни. Сначала он работал в русских ночных кабаках, потом в «Ланже» — так назывался ресторан в садах у Елисейских полей, потом в отеле «Кастилия», на улице Камбон, и во множестве других заведений, пока наконец не попал в бар на Анатоль-де-ла-Форж. Но куда бы он ни переходил, он всегда работал бок о бок с Жаном Эртером — тем самым другом, к которому мы сейчас направлялись. Шутка ли, двадцать лет они шли как бы в одной упряжке. У Эртера тоже хорошая память. Уж вдвоем-то они разгадают мою «загадку».

Зонахидзе ехал очень осторожно, и дорога заняла у нас почти три четверти часа.

Левую сторону этого павильона в виде бунгало скрывали ветви плакучей ивы. Справа росли тесно посаженные кусты. Из глубины просторного зала, где горел яркий свет, нам навстречу шел человек. Он протянул мне руку.

— Рад познакомиться, месье. Жан Эртер.

Потом повернулся к Зонахидзе:

— Привет, Поль.

Он привел нас в дальний конец зала. Там был накрыт столик на три персоны. В центре столика стояли цветы.

Эртер показал на одну из застекленных дверей:

— Во втором бунгало зал занят. Там свадьба.

— Вы здесь бывали? — спросил Зонахидзе.

— Нет.

— Ну-ка, Жан, покажи ему, какой вид отсюда.

Я последовал за Эртером на веранду, выходившую на пруд. Слева от меня через пруд был перекинут горбатый мостик в китайском стиле, ведущий в то, второе бунгало. За стеклянными дверьми в резком свете двигались пары. Там танцевали. До нас доносились еле уловимые звуки музыки.

— Здесь всего несколько пар, — сказал он. — Боюсь, эта свадьба закончится оргией.

Он пожал плечами.

— Вы должны приехать к нам летом. У нас ужинают на веранде. Это так приятно.

Мы вернулись в ресторан, и Эртер затворил стеклянную дверь.

— Я приготовил вам легкий ужин, без затей.

Он жестом пригласил нас к столу. Они сели рядом, напротив меня.

— Какие вина вы предпочитаете? — спросил Эртер.

— Полагаюсь на вас.

— «Шато-петрюс»?

— Отличная мысль, Жан, — сказал Зонахидзе.

Подавал нам молодой человек в белой куртке. Свет бра, висевшего над столиком, бил мне прямо в глаза. Эртер и Зонахидзе оставались в тени, они наверняка посадили меня так нарочно, чтобы легче было разглядывать.