Улица Темных Лавок - [19]

Это воспоминание позабавило ее. Она усмехнулась.

— Когда вы слышали о Дениз… в последний раз? — спросил я.

— Когда вы уехали с ней в Межев, она написала мне оттуда. А с тех пор ни слова.

Она вопросительно посмотрела на меня, но, видимо, не осмелилась задать прямой вопрос. Кто же такая эта Дениз? И какую роль играла она в моей жизни?

— Знаете, — сказал я, — бывают минуты, когда мне кажется, что я живу словно в тумане. У меня какие-то провалы в памяти… Периоды хандры… Проходя по этой улице, я позволил себе… подняться… чтобы… чтобы… вернуть…

Я тщетно искал точное слово, но это уже не имело значения, потому что она улыбалась, и по этой улыбке я понял, что мой поступок ее не удивил.

— Вы хотите сказать — вернуть доброе старое время?

— Да. Именно… Доброе старое время.

С низкого столика в изголовье дивана она взяла позолоченную коробку и открыла ее. В ней были сигареты.

— Нет, спасибо, — сказал я.

— Бросили? Это английские. Я же помню, вы курили только английские сигареты… Всякий раз, когда мы собирались здесь втроем, с Дениз, вы приносили мне полную сумку английских сигарет…

— Да, верно…

— Вы могли доставать их сколько угодно в Доминиканской миссии…

Я протянул руку к позолоченной коробке и взял сигарету, зажав ее между большим и указательным пальцами. Потом, не без опасения, сунул в рот. Закурив, она передала мне зажигалку. Мне пришлось чиркнуть несколько раз, прежде чем показалось пламя. Я затянулся. Но в ту же минуту ощутил болезненное покалывание и закашлялся.

— Отвык, — сказал я.

Я не знал, как мне избавиться от этой сигареты, и продолжал держать ее между большим и указательным пальцами, пока она тлела.

— Так, значит, — сказал я, — вы теперь живете здесь?

— Да. Я снова перебралась сюда, когда отчаялась узнать что-нибудь о Дениз… К тому же перед отъездом она сказала, что я могу вернуться в эту квартиру…

— Перед отъездом?

— Ну да… С вами, в Межев…

Она пожала плечами, как будто для меня это должно было быть очевидным.

— Мне кажется, я недолго жил в этой квартире.

— Несколько месяцев, вместе с Дениз…

— А вы жили тут до нас?

Она озадаченно посмотрела на меня.

— Ну конечно, а как же… Это ведь моя квартира… Я предложила Дениз пожить здесь, потому что собиралась уехать из Парижа…

— Извините… Я… думал о другом.

— Дениз тут было очень удобно… Достаточно места, чтобы устроить швейную мастерскую.

Может, Дениз — портниха?

— Не могу понять, почему мы уехали из этой квартиры… — сказал я.

— Я тоже…

Снова этот вопросительный взгляд. Но что я мог ей объяснить? Я знал еще меньше, чем она. Обо всем этом я просто ничего не знал. Истлевший окурок жег мне пальцы, и наконец я все-таки положил его в пепельницу.

— Мы виделись с вами до того, как перебрались сюда? — отважился я.

— Виделись. Два-три раза. У вас в отеле…

— В каком?

— На улице Камбон. Отель «Кастилия». Помните вашу с Дениз зеленую комнату?

— Да.

— Вы уехали из «Кастилии», потому что уже не чувствовали себя там в безопасности… Так ведь, да?

— Да.

— И правда, странное было время…

— Какое время?

Она не ответила и закурила новую сигарету.

— Если позволите, я покажу вам несколько фотографий…

Я достал из внутреннего кармана пиджака конверт, с которым уже не расставался. Я показал ей фотографию, где мы были сняты в «летней столовой» — Фредди Говард де Люц, Гэй Орлова, незнакомая девушка и я.

— Узнаете меня?

Она повернулась, чтобы рассмотреть фотографию на свету.

— Вы тут с Дениз, а двух других я не знаю…

Значит, это была Дениз.

— Вы не знаете Фредди Говард де Люца?

— Нет.

— А Гэй Орлову?

— Нет.

Как все-таки разобщенно живут люди, если даже их друзья незнакомы друг с другом. Жаль.

— У меня еще два ее снимка.

Я протянул ей маленькую карточку с удостоверения и ту, где Дениз стоит, облокотившись о перила.

— Эту я видела… По-моему, она даже послала мне ее из Межева… Не помню, куда я ее дела…

Я взял у нее снимок и внимательно вгляделся в него. Межев. За спиной Дениз окно с деревянными ставнями. Да, ставни, перила, веранда, — вполне возможно, что это и в самом деле горное шале.

— Все-таки наш отъезд в Межев был странной затеей, — неожиданно заявил я. — Дениз не говорила вам, что она об этом думает?

Она разглядывала карточку с удостоверения. С бьющимся сердцем я ждал, когда она наконец ответит.

Она подняла голову.

— Да… Дениз говорила… Она говорила, что Межев — надежное место… И что там у вас всегда будет возможность в случае чего перейти границу…

— Да, конечно…

Я не осмелился продолжать. Ну почему я начинаю так робеть и бояться, когда наконец подхожу к тому, что меня действительно глубоко волнует? Но она тоже, я понял это по ее взгляду, ждала от меня объяснений. Мы оба молчали. Наконец она решилась:

— Но что все-таки произошло в Межеве?

Она спросила это так настойчиво, что я впервые ощутил, как меня охватывает отчаяние, и даже не отчаяние, а чувство полной безнадежности, настигающее в тот момент, когда внезапно понимаешь, что никакие усилия, никакие душевные качества и благие порывы не помогут побороть непреодолимое препятствие.

— Я расскажу вам… в другой раз…

Наверное, в моем взгляде или голосе промелькнуло какое-то смятение, потому что она сжала мою руку, словно утешая, и сказала: