Улица Райских дев - [142]

Одна из женщин стала на его пути: «Харам! – Запрещено!» Но тотчас же вышла другая женщина и, подойдя к Деклину, посмотрела на него строго и вопрошающе. Это была жена шейха, женщина с суровыми, резкими чертами лица, с татуировкой на подбородке – знаком происхождения от бедуинов пустыни. Лекарка и прорицательница, слывшая ясновидящей, она пользовалась большим авторитетом среди женщин деревни. Деклину пришлось уже с ней спорить о варварском обычае обрезания девочек, но его возражения и объяснения нимало не убедили шейху.

Деклин хотел спросить ее, где Ясмина, но не успел он заговорить, как она отступила от двери и властно приказала:

– Входите же, саид!

Он увидел на скамьях приветливо кивающих ему женщин; другие ходили кругом дворика, готовясь к совершению ритуала: поднимали и опускали руки и медленно поворачивали голову то в одну, то в другую сторону. Музыканты били в барабаны над жаровнями с раскаленными углями, а шейха в развевающихся черных одеждах ходила, зажигая факелы и помешивая куренья, аромат которых разливался в душном воздухе.

Танцы «заар» опасны. Танцующий порой доходит до неистовства, собирая все свои силы, чтобы изгнать злых духов. Сопротивляясь, джинни может даже убить. Деклин, конечно, знал, что причиной смерти танцора в Тунисе было перевозбуждение: бешеная пляска и духовное напряжение, вышедшее из-под контроля рассудка, превысили меру физических сил.

С какой целью люди обращаются к этому ритуалу? Вот у стены сидит, полузакрыв глаза, с трубкой в руке, миссис Раджат. Может быть, эта женщина несчастлива, в душе ее нет покоя, и инстинкт подсказывает ей, что она изольет в «заар» свои отрицательные эмоции… А другие жители деревни взвинчены надвигающейся грозой и хотят отогнать джиннов бури… Деклин сел, прислонившись к глиняной стене, которая еще хранила впитанный днем солнечный жар.

Шейха зажгла все факелы и подала знак барабанщикам; и один из них, в длинной белой галабее и белом тюрбане, встал и пошел по кругу, четко отбивая ритм, остальные барабаны смолкли, а женщины перестали кружиться и, стоя на месте, качались из стороны в сторону с закрытыми глазами. Сделав несколько кругов, барабанщик изменил ритм, потом к нему присоединился второй, который тоже пошел по кругу, выстукивая похожий, но несколько измененный ритм. Деклин знал, что это значит: феллахи верили, что на каждого джинна воздействует иной ритм, и надо было использовать разные приемы, чтобы обезвредить каждого из них. Наконец, одна из женщин, которые продолжали покачиваться, завороженные биением барабанов, вышла на середину круга и начала танцевать. Это была жена Халида; Деклин был изумлен, как легко и грациозно движется в танце эта пышная женщина. Теперь вступили и остальные барабанщики, каждый в своем ритме, но, как ни странно, это не звучало какофонией, а создавало непонятным образом общий завораживающий эффект. Танцевали уже все женщины в разных ритмах, каждая из них улавливала в звучании оркестра свой ритм, и движения танца у каждой были свои.

Вдруг Деклин увидел, что шейха направляется в клинику, где находилась комната Джесмайн. Встревоженный, он вскочил на ноги и через минуту увидел Джесмайн, которую вели две женщины. Она была как будто одурманена наркотиком, женщины поддерживали ее с обеих сторон. Глаза ее были закрыты, голова склонена к плечу. На ней был ярко-голубой халат. Деклин знал, что, по поверью, голубой цвет смягчает влияние злых духов. Он изумленно смотрел, как барабанщики окружили Джесмайн, которую по-прежнему поддерживали под руки две женщины, окружив голубое пятно кольцом белых галабей. Потом шейха пронзительным голосом начала на неизвестном языке произносить какие-то заклинания, возглашать странно звучащие имена… Она воздела руки к небу, и хотя она оставалась неподвижной, ее черный силуэт как будто танцевал на стене в пляшущем пламени факелов.

Джесмайн покачнулась и упала на колени; Деклин рванулся к ней, но его удержала сильная рука миссис Раджат. Женщины, поддерживающие Джесмайн, отошли от нее, и она осталась в центре круга на коленях с откинутой назад головой. К барабанщикам присоединились остальные музыканты, возникла общая мелодия. Джесмайн, стоя на коленях, раскачивалась из стороны в сторону, тюрбан почти соскользнул с ее головы; подошла шейха и сняла его, открыв золотистые волосы. Женщины закружились вокруг нее в танце, это был охранительный круг: время от времени каждая из них что-то шептала, очевидно, подбадривая, успокаивая или защищая от джиннов танцовщицу в центре круга. Джесмайн раскачивалась все сильнее и сильнее, ее золотистые волосы уже подметали землю. Поднявшийся над крышами месяц освещал призрачным светом золотисто-голубое пятно посреди движущегося круга.

Музыка зазвучала громче, запел высокий женский голос. Деклин почувствовал, что пульс его участился. Барабаны били все громче, и по-прежнему раздавался громкий голос шейхи, читавшей таинственные заклинания. Теперь казалось, что она требовательно призывает кого-то.

Вдруг Джесмайн перестала раскачиваться и, застыв с вытянутыми на уровне плеч руками, начала делать кругообразные движения головой. Кружащийся нимб ее золотых волос напомнил Деклину «римскую свечу» фейерверка. Она вращала головой все быстрее и быстрее, убыстрялся и темп музыки, и шейха выкрикивала свои заклинания так пронзительно и быстро, что теперь уже сливались отдельные слова.