Улица отчаяния - [57]
Затем рабочие начинали подносить кирпичи, обрезки металла, дерева и пластика; Дейви вытягивал руку, или сгибал ногу, или просто кивал, сыпались искры, и металл разваливался пополам, горел и плавился пластик, и все это время Дейви пел (пытался петь) «Форсаж». Через рев моторов и вопли зала нельзя было разобрать ни слова, однако номер был очень эффектный и пользовался колоссальным успехом.
Очень эффектный и очень опасный, так что у нас возникали заморочки с пожарными, но убрали мы его сами из-за двух обстоятельств. Во-первых, на одном из выступлений Дейви зацепил рукой за вращающееся сверло и чуть не остался без мизинца; слава еще богу, что правого, но все равно забинтованный палец мешал ему играть в полную силу. К тому же ни одна компания не хотела страховать Дейви руки, пока исполняется этот номер, и это очень его беспокоило. Затем вмешался Большой Сэм, сказавший, что такие агрессивные штуки нам не подходят, совершенно не вяжутся с нашим имиджем.
Мы, остальные, дружно согласились, и Дейви с очевидным облегчением подчинился решению большинства.
А еще все эти розыгрыши. Во время одного из американских турне Дейви повадился устраивать диверсии в моем гостиничном номере. Сперва он попросту откручивал наружную дверную ручку, так что она отваливалась при первом же прикосновении, но затем увлекся и начал вкладывать в эти свои развлечения едва ли не больше сил и выдумки, чем в выступления на битком набитом публикой стадионе.
Я почти уже привык возвращаться вечером в номер, где все перевернуто вверх дном либо нет ничего, кроме голых стен, — ни моих вещей, ни ковров, ни мебели, ни даже светильников, когда Дейви придумал трюк «позабавнее». Он спустился в мой номер по веревке, вывесил телевизор из окна на веревке, другой конец которой был привязан к дверной ручке, и осторожно вывинтил все шурупы из дверных петель.
Я вернулся в гостиницу, вставил ключ в замок, повернул его и потрясенно увидел, как дверь пролетела через весь номер, вышибла окно и вывалилась следом за телевизором на клумбу с высоты шестого этажа. Вырывающийся ключ прихватил с собой кусок подушечки моего большого пальца, что отнюдь не показалось мне забавным.
В другой раз дверь вообще не открылась. Наученный горьким опытом, я попросил ночного портье снять дверь с петель. Когда портье справился с этой работой, нашим глазам предстала слепая, тускловато-белая стена, похожая на затвердевший туман — и теплая. Дейви заполнил все помещение пенополистиролом, он разжился большими бочками двух требуемых жидкостей, протащил их в номер через окно и вылил прямо на пол. Я спустился вниз и посмотрел на свое окно; из него выпирало нечто вроде чудовищного гриба-дождевика.
Гостиничные менеджеры ненавидели Дейви, однако он платил за весь причиненный ущерб и относился ко всему происшедшему с такой легкостью, что было почти невозможно на него сердиться. А в тот раз, когда с полистиролом, он заранее снял для меня другой номер и перенес туда все мои вещи.
Я не понимал и никогда не пойму, как ему дали пилотские права. Дейви купил легкомоторный самолет, соорудил в своем кентском поместье взлетную полосу и ангар и даже приобрел имитатор, на каких в авиационных школах отрабатывают технику пилотирования. У меня были сильные подозрения, что он получил права за взятку, однако знающие люди говорят, что такого не бывает; остается предположить, что в Управлении гражданской авиации работают большие шутники, под стать самому Дейви.
Микки Уотсон не в пример нормальнее всех нас остальных, он пришел в группу, побарабанил и удалился восвояси. Микки женился на девушке, которую знал чуть ли не с детского сада (снова встретил ее во время одного из своих спорадических набегов на Шотландию и закрутил головокружительный роман, так что и тут без приключений не обошлось). В тот уик-энд он не поехал с нами к Уэсу, и по вполне уважительной причине: его жена только что легла в больницу рожать первого ребенка. Микки всегда был на своем месте: в студии, в репетиционном зале, на гастролях, и все равно он как бы жил в иной от нас плоскости, для него это была работа, и только работа.
Мы же относились к своему делу серьезно — в определенном роде. Мы старались быть рок-звездами — не музыкантами, даже не знаменитостями, не обычными звездами, а именно рок-звездами. Это стало для нас образом жизни, чем-то вроде религии, полностью изменяющей человека. Мы веровали, нам полагалось быть рок-звездами и на сцене, и вне ее, и мы исполняли этот свой долг, старались изо всех сил, из кожи вон лезли.
Микки считал иначе. Род занятий: барабанщик. Вот и все.
Теперь он фермерствует в Эршире, растит картошку, пшеницу и крупных, здоровых детей.
Кристина это Кристина. Она мимоходом добилась того, к чему так долго и тщетно стремился Дейви, — стала лучшей, образцом для сравнений. И дело даже не в том, что сила и диапазон ее голоса значительно выросли; не вокальные изыски, а яростная, с кровью и мясом, подача — вот что срывало слушателей с мест, доводило зал до исступления. Кристина то вопила, то шептала в микрофон, то хрипло рычала, ни на волосок не отклоняясь от мелодии и текста, однако свивая их своим голосом в формы, о которых я и подумать не мог. Когда она пела, у меня перехватывало дыхание, так что можно себе представить, что творилось с людьми, слушавшими ее впервые. Думаю, это было для них, как если ползешь по раскаленной пустыне, и вдруг тебя окатят из шланга ледяным шампанским.
Знаменитый роман выдающегося шотландца, самый скандальный дебют в английской прозе последних десятилетий.Познакомьтесь с шестнадцатилетним Фрэнком. Он убил троих. Он — совсем не тот, кем кажется. Он — совсем не тот, кем себя считает. обро пожаловать на остров, подступы к которому охраняют Жертвенные Столбы, а на чердаке единственного дома ждет новых жертв Осиная Фабрика...
Один из самых популярных романов знаменитого шотландца – трагикомическая семейная сага, полная гротеска и теплой иронии, начинающаяся взрывом и оканчивающаяся восклицательным знаком. В промежутке между ними – филигранное кружево переплетающихся историй, пьянок и гулянок, а в сердцевине этого кружева – загадка исчезновения блудного дяди, автора документального бестселлера «Деканские траппы и другие чертовы кулички».
«Мост» — третий и, по мнению многих, наиболее удачный роман автора скандальной «Осиной Фабрики» Иэна Бэнкса. Налицо три плана повествования: потерявший память человек на исполинском мосту, подменяющем целый мир; уморительно коснозычный варвар, его верный меч и колдун-талисман в сказочной стране; инженер-энергетик в Эдинбурге и его бурная личная жизнь. Что между ними общего? Кто кому снится? И кто — один-единственный — в итоге проснется?
«Шаги по стеклу» — второй роман одного из самых выдающихся писателей современной Англии. Произведение ничуть не менее яркое, чем «Осиная Фабрика», вызвавшая бурю восторга и негодования. Три плана действия — романтический, параноидальный и умозрительно-фантастический — неумолимо сближаются, порождая парадоксальную развязку.
Все началось в Реале, где материя еще имеет значение. Все началось с убийства. И не закончится, пока Культура не вступит в войну с самой смертью.Ледедже Ибрек — одна из интаглиток, ее тело несет на себе след семейного позора, а жизнь принадлежит человеку, чье стремление к власти не имеет границ. Готовая рискнуть всем ради своей свободы, она вынуждена будет заплатить высокую цену за освобождение. Но для этого ей необходимо содействие Культуры.Дружественная и могущественная цивилизация Культуры готова сделать все возможное, чтобы помочь.
Со средним инициалом, как Иэн М. Бэнкс, знаменитый автор «Осиной Фабрики», «Вороньей дороги», «Бизнеса», «Улицы отчаяния» и других полюбившихся отечественному читателю романов не для слабонервных публикует свою научную фантастику.В 4034 г. н. э. объединяющая множество рас могущественная Меркатория, возглавляемый архимандритом Люсеферусом культ Заморыша и анархисты-запредельцы сошлись на окраине галактики в системе Юлюбиса, у газового гиганта Наскерон. Достаточно было слуха, что наскеронские насельники обладают ключом к так называемому насельническому списку: ведь тот, кто найдет это легендарное алгебраическое преобразование, получит доступ к координатам порталов грандиозной сети транспортных червоточин, пронизывающих галактику.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
«Голосом, исполненным великолепного отчаяния и пробирающим до печенок, как самый термоядерный гитарный рифф, Лорига пытается нащупать наше место в эти хаотичные времена», так писал о «Пистолете моего брата» гитарист альтернативной группы Sonic Youth Ли Ранальдо.Ему виднее. В конце концов, Sonic Youth писали музыку к фильму, который Лорига («пост-экзистенциалистский внебрачный отпрыск Альбера Камю») сам поставил по своей книге («лучшей деконструкции культа телезнаменитостей со времен "Белого шума" Дона Делилло»): о том, как парень случайно находит пистолет, случайно убивает одного человека, похищает юную красотку, метящую в певицы, случайно убивает другого человека, – а, пока полиция смыкает кольцо, все его родственники и знакомые становятся медиа-звездами.
«Информаторы» — следующий роман Эллиса после скандально прославившего его «Американского психопата», послужившего основой для одноименного фильма, — строится как серия филигранно выписанных, виртуозно взаимосвязанных виньеток о поколении «икс». Калифорния восьмидесятых предстает в полифоничном изложении Эллиса глянцевой пустыней, которую населяют зомбифицированные передозом как нормой жизни рок-звезды, голливудские призраки, нимфоманки-телеведущие с волооким педофильским прищуром, а то и откровенная нечисть...