Улица Окопная - [68]

Но кто же намылится куда-нибудь в такую жару? Конечно, в лесах Вантаа можно найти полянку с домом, но там ты и будешь прозябать вдали от кинотеатров, опер, единственная терраса во дворе ближайшей заправки, так я думаю, но не высказываю своей точки зрения, а говорю, что продавцы с удовольствием рассмотрят ваше предложение, так что смелее, девушка, включайтесь в игру..

И тут я замечаю с опозданием в секунду, неверный подбор слова.

Клиента нельзя игриво называть «девушкой», даже если это абсолютная правда.

Женщина, быстро взглянув на меня, переводит взгляд на картину с цветами, встает и идет в прихожую. Она наклоняется, снимая с ног синие полиэтиленовые тапочки, обещает вернуться к вопросу в начале недели, чего она наверняка не сделает, благодарит за услуги и направляется к выходу.

Я бросаюсь следом напомнить, что этот объект привлекает многих, есть смысл поторопиться. Женщина, удаляясь по дорожке, говорит, что она умеет быстро принимать решения, может статься, уже завтра у юноши зазвенит телефон. Она садится в «ауди», стартер фыркает, и машина дергается, перескочив через «лежачего полицейского».

Я подбираю в прихожей синие тапочки, кладу их в мешок, иду на кухню, достаю из холодильника пакет черничного сока и пью прямо из пакета. Хорошо. Небольшие выгоды моего положения.

Утерев следы черники с губ, признаю поражение. Я сорвался на неверный стиль. Она не относится к женщинам, которых можно называть девушками, с ней надо было разговаривать как с человеком искусства или дизайнером.

Какие уроки извлечем из этого? Случай «Девушка»:

«Помни о правильном подборе слов. Нельзя недооценивать собеседника. Не спеши классифицировать клиентов. Думай о приятельском тоне: когда он навязчив, а когда способствует естественному сближению. Покорность – это, возможно, ключевое слово в продаже квартир именно в рядных домах. Их покупатели в будущем часто становятся владельцами собственных домов».

Покорность.

Это может стать темой лекции?

Достаю из холодильника два пакета с соком, отливаю примерно граммов по пятьдесят из каждого, никто ничего не заметит.

Покорность.

Термин проблематичный. В то же время, хорошая отправная точка, однако только покорностью сделки не заключишь. Покорность полезна в разогреве клиента, что я только что доказал методом от противного. Покорный и голодный агент не позволит себе назвать клиента девушкой.

Решаю сделать себе бутерброд. Открываю холодильник. На дверных полочках сушеные томаты в масле, греческий сыр, оливки, паста карри и плавленый сыр с кунжутом – неизвестные мне деликатесы. Накладываю на кусок хлеба всего понемногу и подношу бутерброд к губам. Ржаная краюха, не выдержав изобилия, разламывается пополам. Часть экзотических продуктов стекает по шее на рубашку, на потную кожу. Особенно противно масло сушеных томатов на шее и волосках на груди.

Кладу остатки бутерброда на стол.

Хватка моя ослабла, это заметно по маленьким ошибкам вроде тех, что совершает наша хоккейная сборная. Как только начинают играть небрежно, в наших воротах сразу загорается красный свет. Если не хватает терпения бороться по углам и упорно защищаться, нечего и медалей ждать.

Мобильник звонит, снова Мерья.

Отвечаю «алло» и больше ни слова: труба изливает много всего громким голосом.

Ясно одно: почту почему-то принесли и в воскресенье.

12.10

«My my, hey hey, rock'n roll is here to stay. It's better to burn out than to fade away».

Сижу метрах в трехстах от моего дома, пытаясь понять старика в клетчатой рубашке. Он верен своему слову или хотел втюхать мне дерьмо под помпезную музыку. В такой важный день не хотел бы я разочароваться в человеке, который без всякой политики оказал огромное влияние на бойцов домашнего фронта.

Что толку в этой ситуации от предложения сгореть дотла? Я гашу Нила Янга вместе с Джонни Роттеном и Миком Джаггером о компост и шагаю в направлении дома.

Он идет мне навстречу, не отступает, хотя я разговариваю с ним ровным приятным голосом.

Что я потеряю, если сохранять терпение? Много.

Хватаю его за горло.

Поворачиваю сильно, как только могу. Он хрипит. Я выкручиваю, не обращая внимания, что громкие хрипы разлетаются по двору. Его тело дергается, шея кажется непомерно толстым канатом. Он обмякает, я смотрю на запястье: пульс сто тридцать четыре. При хорошей физической форме лучший пульс между ста двадцатью и ста пятидесятью ударами. Я кручу сильней, и последние сипения затихают.

Дух вон.

Подтаскиваю его к сараю. Открываю дверь и опускаю тело рядом с газонокосилкой. На ножах остатки срезанной травы. Когда все закончится, я очищу косилку и смажу ее.

Проверяю бездыханного.

Чисто и аккуратно, ни крови, ни шрамов на шее, несколько кусочков кожи неопрятно болтаются, я отрываю их. Бездыханный выглядит успокоенным, он завершил свой путь, прибыл по назначению в прохладу сарая. Я рассматриваю его карие глаза и начинающий синеть рот, застывший в гримасе. Привожу рот в более приятное положение.

Присаживаюсь и жду, когда пульс станет ровным. Наиболее редкий пульс достигается полным расслаблением, если прилечь. Но сейчас это невозможно.

Шестьдесят шесть. С учетом обстоятельств неплохо. Сарай конструктивно красив. Агенты по продаже недвижимости уделяют мало внимания дворовым постройкам, разве что упомянут о них мимоходом или даже пренебрежительно. В старом, ухоженном сарае обитает своя душа, поэтому я и приволок сюда бездыханного.