Улица одностороннего движения - [6]

— Это случилось не с нашей машиной, — поправила Хейзл Бэрджис. — Понимаете, луч нашей машины был направлен на настоящего Пита Иниса.

— Ну, это уже или глупость, или оскорбление, — сказал Пит. — По-моему, и то и другое. Я и есть Питер Инис. — Он снова отхлебнул из стакана.

— Извините, — сказала Хейзл Бэрджис. — Я хотела сказать, луч нашей машины был направлен на того Питера Иниса, который живет в нашем мире. А машина вашего мира направила свой луч на вас. — Она запнулась, прикусила губу. — Прошу вас, извините меня. Когда мы прочитали о вас… и в конце концов поняли, что же, видимо, произошло… мы были потрясены.

Пит неторопливо поднялся и, даже еще не успев выпрямиться, изо всех сил швырнул стакан прямо в камин. Виски зашипело на горящих поленьях.

— Пропадите вы пропадом, — сказал он. — Пропадите вы пропадом, все до одного.

— Две Земли, — сказал ван Хасен, глядя на синее пламя горящего виски. — Почти одинаковые. Два почти одинаковых эксперимента, соотнесенные во времени. Две почти одинаковые неудачи. Перенос Питера Иниса в смежный мир. Только так и могло произойти. Иного удовлетворительного объяснения не существует. И, вполне возможно, одинаковые результаты. Автомобильная катастрофа, больница и… гм…

Он покосился на Мэри, перехватил бешеный взгляд Пита и отвернулся; козлиная бородка его вздрагивала.

— Не валяйте дурака, Рэймонд, — сказала Хейзл Бэрджис. Ах, черт побери!

— Прошу вас, уйдите, — прошептал Пит.

— Возможно, мы сумеем вам помочь, мистер Инис, — мягко сказал Энрике Патиньо. И обернулся к Мэри. Лицо его было изрезано морщинами, и он посмотрел на нее, как может смотреть только старый, проницательный, мудрый человек, сын древнего и мудрого народа. — Конечно, если вы этого захотите.

Пит зашатался.

Мэри вскочила и кинулась к нему.

— Пит, я не понимаю…

Мэри? Да Мэри ли это?

— Наш эксперимент был попыткой… — продолжал ван Хасен.

— Будьте вы прокляты с вашим экспериментом. Убирайтесь и оставьте нас в покое.

— Но, мистер Инис, может быть, нам удастся достичь противоположного эффекта и вернуть вас…

И тут, наконец, прорвались слезы. Хлынули потоком. В иные минуты мужчина не может не заплакать как ребенок, — так бывает, Когда мир становится полон страхов, как мир младенца. Или когда не остается никакого мира.

— Он пил с тех самых пор, как вы позвонили, — сказала Мэри, отчаянно стиснув Пита в объятиях. Ученые ушли. И оставили карточку:

НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ ГРЕИДЕНА

ФЛАШИНГ, НЬЮ-ЙОРК 27, Ф-Е 395

Он стал человеком-бессмыслицей. Человеком-ошибкой. Земля манила. Прежний знакомый мир звал его. Звал так громко, что Пит отзывался всем существом, как натянутая струна, — ведь теперь он все знал.

Сомнений не осталось.

Такой большой ученый, как ван Хасен, ничего не скажет зря. Ван Хасен и его коллеги явно уверены в том, что говорят. И, конечно, тогда все понятно.

Земля звала.

…Раза два, глядя на багровый закат, Пит Инис думал: не этой ли ночью ему суждено вернуться?

Конец одиночеству.

Гнет чужого мира.

Эта Вселенная уже значит для него так много.

Эта Вселенная его ненавидит. Она его отвергает. Наносит ему удар за ударом. Так ли оно на самом деле или только чудится, но ощущение это час от часу острее, оно обратилось в пытку и неотступный ужас. Оно нападает на него из-за угла, застигает врасплох, и он не в силах защищаться, и не знает, откуда ждать удара.

Пит не мог спать, он шагал в темноте взад и вперед, сравнивая свое нынешнее положение с тогдашним.

Земля Вторая — так называл он теперь мысленно этот мир казалась ему во многом лучше. Ему нравилась его работа — выяснилось, что здесь он даже совладелец фирмы…

Но важно только одно: любовь и тепло дома… новая Мэри…

Он без устали шагал по комнате, ежился от страха, думал, проклинал эту Вселенную — и решился.

Он сказал Мэри, что должен вернуться на свою Землю, и Мэри заплакала.

Он объяснял ей опять и опять. Он не ее Пит. Она не его Мэри. Это не его мир. Если он останется здесь, он неминуемо потеряет рассудок.

— Я люблю тебя, — плакала она. — Я тебя не отпущу!

— Ты получишь назад своего Пита, — с трудом выговорил он. — Там, на моей Земле, ему, наверно, так же худо приходится, как мне здесь. Там его тоже найдут ученые. Он тоже захочет вернуться.

— Не надо мне никакого другого Пита! Мне нужен ты!

«Мне ведь тоже не надо другой Мэри», — подумал он и, несчастный, измученный, пошел бродить по улицам. Что еще оставалось делать?

Быть может, его двойник там в этот час тоже бродит по улицам, обуреваемый теми же чувствами? Быть может, и его терзает жажда вернуться в родной мир, в привычную колею и мучают те же сожаления? Может, он даже нашел в Мэри Первой нечто подобное тому, что Пит обрел в Мэри Второй? Все возможно в этом непостижимом мире, где царит такое сложное и странное равновесие.

И его тоже, должно быть, преследует и ненавидит та, чужая ему Вселенная.

Как бы то ни было, выхода нет. Вернее, есть один-единственный выход.

И его двойник на Земле Первой, должно быть, пришел к той же мысли, хотя, возможно, и по иным причинам. Все то же самое. Или почти то же самое.

Пит решил остаться еще на одну, последнюю неделю. Мэри как будто смирилась. Она наконец поняла всю грубую правду случившегося и его неотвратимые последствия или, быть может, просто покорилась судьбе.