Улица Каталин - [24]

– Нет, Генриэтта, не ходи, я пойду один. Побудь здесь, я скоро приду.

Он вышел, оставив после себя тишину, ту скверную тишину, которая наступает, когда люди, предоставленные самим себе, ничего не могут понять. Не знаю, какие мысли были у других, я же думала о том, что Балинт ушел, не попрощался, обручальные колечки брошены на столике, неизвестно, когда мы их теперь наденем, и в то же самое время мне казалось, что всему должно найтись естественное объяснение, может, они с отцом готовят какой-нибудь, сюрприз. Тут я пришла в себя, опомнилась, осознала, что. именно сегодня я настоящая хозяйка дома, подошла к Генриэтте, хотела привлечь ее к себе, погладить, я ведь видела, как она встревожена. Она попятилась от меня, посмотрела через окно в сад, но оттуда не доносилось никаких звуков.

Самообладание у мамы иссякло. Она чувствовала – что-то разладилось в течении дня, пожалуй, уже и ни к чему держать себя в руках. Я видела, как она сбросила с левой ноги туфлю, потом, заметив взгляд отца, неохотно всунула ногу обратно и даже встала с места, потому что Темеш, поняв из наших слов, что майор пришел, сидит у себя в соседнем доме и уже звонил по телефону, решила, что, конечно, он пришел вместе с Хельдами, значит, можно подавать, и вот уже появилась в столовой с куриным супом и поставила его в центре стола.

– Почитай пока, – посоветовал Генриэтте мой отец, – не стой без дела. Молодой девушке всегда нужно чем-нибудь занять себя.

Он сунул ей в руки «Графа Монте-Кристо». Темеш продолжала накрывать на стол, поставила на буфет салат, Бланка выдернула из него листик, просто так – оказался под рукой, и отнесла Генриэтте, но та только покачала головой, ей не до этого. Отец начал читать отрывок из книги, что предложил Генриэтте, Бланка подошла к матери, но та тоже отдернула руку, и тогда Бланка тайком засунула листик обратно в салат, отец ничего не заметил. Темеш снова исчезла на кухне.

От звонка Балинта мы все вздрогнули, словно от укола. Бланка всегда была у нас вместо привратника, но Генриэтта бросилась к двери первой. «Какая усердная, – мелькнула мысль – ишь, как торопится». И только с третьего раза, почти против воли, мне подумалось: «Как ей страшно!»

Они вошли втроем, и сразу же словно прояснилось небо, комната ожила, все заулыбались и заговорили наперебой. Майор прежде всего поцеловал меня, Балинт и Генриэтта стояли возле нас по обе стороны, лицо у Генриэтты сияло, майора она боготворила. Балинт смотрел на меня, ни на кого больше, только на меня. Он что-то хотел выразить взглядом, только я не поняла, что. Лишь позже я узнала, что именно, но тогда мне стало уже все равно.

– К сожалению, я не смогу остаться на обед, – сказал майор. – Начинайте одни! Это ужасно, но ничего не могу поделать. Мы уходим вместе с Генриэттой, ее ждут родители.

Генриэтта побледнела. Майор взял ее за плечи.

– Нечего бояться, глупенькая. Я видел их на улице, они наткнулись на какого-то хорошего друга из провинции, он готов сразу увезти всех вас к себе. Видишь, как тебе повезло, хорошо бы и Балинту с Ирэн уехать. Эти вечные бомбежки – страшная вещь. Ну, идем, тебя уже ждет машина.

Я поверила, почему бы и не поверить. И мне было непонятно, отчего Генриэтта так странно застыла на месте; «наверное, потому, – решила я, – что не сможет участвовать в помолвке».

– Попрощайся с невестой, – промолвил майор. – Надо спешить.

Я стояла и ждала, что будет. По словам майора, Хельды не придут к нам обедать, уезжают в провинцию, сам майор тоже не будет, – провожает Генриэтту, мы остаемся чуть ли не вдвоем. А наготовлено так много, еды хватит и на завтра.

Бланка кинулась к ним, расцеловала Генриэтту. Мне бы тоже поцеловать ее, но я следила лишь за тем, как Балинт – останется или нет, и когда увидела, что он выходить вслед за отцом не собирается, то вместе с Темеш бросилась за Генриэттой и только тут поцеловала ее. Не знаю какое у нее было лицо, когда она уже от двери обернулась взглянуть на нас. Этого лица я уже не помню.

Отец покачал головой, мать почувствовала себя счастливой и раскрепощенной, – ведь не будет ни майора, на Хельдов, которые всегда немного смущали ее, такие они были ухоженные, – тотчас окончательно избавилась от туфель и принялась что-то мурлыкать себе под нос. Бланка под началом Темеш занялась столом, убирала лишние приборы. Я глядела на Балинта, прикоснется ли он наконец к шкатулке с драгоценностями. Нет, не прикоснулся, на кольца даже не взглянул.

– Хельдов увезли, – произнес Балинт. – Отец видел. Увезли всех, кто находился в этой канцелярии. К сожалению, Генриэтте тоже надо ехать с ними. Он повезет ее следом.

Мать, как была в одних чулках, вернувшись из спальни, так и замерла, шлепанцы выпали у нее из рук. Отец, побледнел, в глазах его блеснули слезы. Темеш прислонилась к буфету, закусила губы, на щеках ее выступили большие красные пятна. А я так и осталась стоять, пытаясь представить себе, что дядюшку Хельда и тетушку Хелъд увезли, что Генриэтте тоже нужно следовать за ними – и не могла.

И тогда вдруг зарыдала Бланка. Отец одной рукой притянул ее к себе и стал молча гладить. Мне бы тоже заплакать, подумала я, Балинт ждет, чтоб я заплакала, я чувствовала, что он ждет, – как-то, много лет спустя, он рассказал, что думал обо мне в тот раз, когда видел, как я просто стою и глаза мои не видят ничего, кроме пары обручальных колец. – Но я не могла плакать.