Улица Ангела - [38]
Стоя рядом на разостланной у камина медвежьей шкуре, супруги услышали шум, возвещавший прибытие первых гостей. Это, должно быть, пришел Голспи или Трейпы — во всяком случае, не Пирсоны, которые жили наверху и всегда появлялись лишь после того, как услышат, что кто-нибудь из гостей уже пришел.
Это действительно оказался Голспи. Мистер Дэрсингем едва узнал его в слишком широкой визитке и слишком узком черном галстуке. Только что мистер Дэрсингем успел представить его жене, как вошли Пирсоны, улыбаясь и запыхавшись, — они не любили опаздывать точно так же, как и приходить первыми.
— А, добрый вечер! — воскликнул мистер Пирсон с таким видом, словно он нечаянно увидел всю компанию.
— Ну, как вы поживаете, моя дорогая? — обратилась миссис Пирсон к хозяйке дома. Никто бы не подумал, что дамы виделись не более четырех часов тому назад.
Пирсоны, немолодая и бездетная чета, недавно вернулись из Сингапура. Мистер Пирсон был высокий мужчина с грушевидной головой на тонкой длинной шее. Нелепо пухлые щеки до такой степени не вязались со всей его наружностью, что казалось, будто он только что надул их. Человек нервный и добродушный, он часто хихикал без всякого к тому повода. Миссис Пирсон, полная дама со множеством подозрительно черных локонов, обрамлявших ее лицо, смутно напоминала бывшую актрису музыкальной комедии из тех, чьи фотографии печатались на открытках и которые, отблистав в модной пьесе, «гвозде сезона», сходили потом со сцены и, может быть, содержали где-нибудь шумный пансион. Пирсоны, люди общительные и в Лондоне одинокие, не знали, как убить время, поэтому приглашение на обед для них было событием, которого ждут с нетерпением, о котором потом говорят, которым наслаждаются, вспоминая каждое словечко пустого разговора.
Гости и хозяева, по обычаю всех гостей и хозяев в Баркфилд-Гарденс, да и в других местах, кричали все разом.
— Ну что, вы легко нас разыскали? — спросил мистер Дэрсингем очень громко, обращаясь к мистеру Голспи.
— Я приехал в такси, — прогудел тот, занятый коктейлем.
— Это самое лучшее, когда отправляешься в незнакомое место в Лондоне, — перекричал их мистер Пирсон. — Мы так всегда делаем, когда средства нам позволяют, хи-хи-хи!
— А как чувствует себя сегодня дорогой малютка? — громогласно осведомилась миссис Пирсон с присущим ей материнским участием.
— Мы измеряли ему температуру, и она нормальная, — отвечала миссис Дэрсингем не менее громко и, как всегда, старательно изображая равнодушную мать. — Он теперь молодцом.
— Ну, слава Богу, я так рада, так рада. — Говоря это, миссис Пирсон вся сияла. — Я боялась, что у дорогого крошки что-нибудь серьезное. Я говорила Уолтеру, что вы опасаетесь, не простужен ли он. Дорогая, я очень, очень рада, что это не простуда. Детишек так трудно уберечь от болезней, не правда ли?
— Эта история с Россией довольно-таки непонятна! — кричал в это время мистер Дэрсингем.
— Да, весьма странная история. Что вы о ней думаете? — прокричал в ответ мистер Пирсон. Сам он пока не имел собственного мнения, ибо вечерняя газета еще не успела разъяснить ему, как следует понимать это событие, да и чужих мнений он тоже не слышал. Относительно всего, что происходило западнее Суэца, мистер Пирсон считал себя обязанным разделять точку зрения своей фирмы. О странах к востоку от Суэца он иной раз в разговоре высказывал свое собственное суждение, а когда дело касалось Сингапура, тут мистер Пирсон, говорят, даже спорил с другими.
— А я вам вот что скажу, Дэрсингем, — вмешался мистер Голспи свойственным ему авторитетным тоном. — Все это — чистейший вздор, чепуха, пустая болтовня. Слыхали мы такие сказки! Просто в Риге есть люди, которые хотят нажиться, для того и распускают эти слухи.
— Это очень интересно, мистер Голспи, — воскликнула миссис Дэрсингем, сразу переходя на роль светской дамы, давно желавшей вникнуть в суть этого дела. — Вы, конечно, там бывали, да?
— Бывал повсюду. — Мистер Голспи усмехнулся ей иронически и вместе дружелюбно. Эта усмешка словно говорила миссис Дэрсингем: «А ты ничего себе бабенка, но не приставай ко мне с вопросами, это совсем не твоего ума дело».
