Улан. Экстремал из будущего - [44]

Правда, поначалу были попытки научить его «схемам», но Игорю Владимировичу это претило – «невместно». Причем дело тут не в княжеском титуле, титулованные особы воровали вполне лихо, а просто… Невместно.

Одно дело – упереть какие-то суммы, предназначенные для развлечений или постройки очередного дворца, или… ну вы поняли. И совсем другое – зарабатывать на жизнях боевых товарищей.

– Вот что, господа, – начал Игорь, – пригласил я вас потому, что торговец Браймах продал мне плохой овес. Поскольку рекомендовали его мне вы, то и отвечать – вам…

– Стоять! – резко осадил он дернувшихся было купцов. – С вас десятикратный штраф стоимости овса, ну и сам овес, разумеется.

– Не имеете права!

– Мы сейчас на каких землях находимся? – оскалил зубы поручик.

– Померания, – помертвевшим голосом ответил бледнеющий скандалист и сглотнул слюну. Толстые щеки подрагивали, а ноги явственно подгибались.

– Признаете мое право на суд?

– Признаем, ваше светлейшее высочество, – опустился на колени бледный предводитель торговцев.

– Ну и вот мои слова: вора наказать штрафом, заставить привезти хороший товар и после выпороть плетьми с объявлением.

Грифич приказал и с трудом скрыл удовлетворение, когда торговцы признали его право на суд в пределах Померании. Значило это не просто много, а очень много, и прежде всего они воспринимали Игоря как Владыку этих земель. Запомним…

Началась суета – пока разыскали профоса[55], пока оповестили улан о предстоящем развлечении… На широком лугу собрались все желающие и нежелающие, то есть торговцы. Зачитали суть дела, затем огласили приговор…

– Эт правильно, – раздались голоса в толпе, – напоганил, так отвечай. Из-за его овса поганого лошадки могли загибнуть, а через них и мы.

– Лупи так, чтобы не покалечить, но кожу рассекай, чтоб рубцы на всю жизнь остались, – негромко приказал князь. Да, можно сказать, что сейчас он начал ощущать себя именно князем Грифичем, Игорем Владимировичем, а не… попаданцем.

Свист плети, звучный удар – и жуткий вой наказываемого торгаша. Лица улан стали презрительными – они прекрасно видели, что профос, скорее, ставит своеобразное «клеймо», а это пусть и унизительно, но не настолько больно. После второго удара торговец обмочился. После пятого наказание закончилось, и жулика отвязали от столба. Его тут же подхватили… товарищи. Впрочем, после сегодняшнего позора – не факт, что он останется в купеческой среде.

Закончив, поручик вернулся к себе в палатку и переоделся. По какой-то причине после таких вот происшествий он чувствовал себя грязным.

– Тимоня, приготовь-ка мне одежку чистую да польешь.

– Сей секунд, – отозвался верный Санчо.

Помылся целиком – щелок-то не проблема, да и стояли у реки.

– Вот чего ты привычку в холодной воде мыться взял? – ворчал Тимоня. Отношения слуги-господина в русской культуре заметно отличались от европейских, и такое поведение было скорее нормой. Поручик не ответил – это уже привычный ритуал.

Он и раньше не слишком-то боялся холодной воды и простуд, а после провала в прошлое стал намного крепче еще и в смысле здоровья – забыл, что такое болячки. Даже знакомые всем кавалеристам чирьи[56] не выскакивали. Мало того, еще и кожа очистилась! Ну и как тут не верить в магию, если столько…

Одел подштанники и опорки на босу ногу, вышел из палатки на солнышко. Несмотря на осень, до холодов было еще далеко – Европа. Вроде бы хорошо, но вот ощущение незавершенности осталось. Взял в палатке жвачку на основе смолы, пожевал несколько минут и выплюнул. Вот теперь все – чистый.

Вздохнув, принялся одеваться – дел еще было полно. Если во времена мира офицеры не слишком утруждали себя, то в походе, да когда на тебе висят три не самые простые должности… Проблема еще и в том, что это не канцелярия, не получится высидеть положенные часы, график работы что у командира эскадрона, что у заместителя комбата, что у квартирмейстера – рваный.

Штаны, портянки, сапоги… Вообще-то было положено носить чулки, «как в Европе», но почти сразу Игорь перешел на портянки – удобней, да и дешевле намного. Одел рубаху шелковую из-за «вшивого» поверья[57], натянул камзол…

– Да иди уж, княже, – бесцеремонно сказал Тимоня, – все одно – без тебя дела не переделаются.

В палатке, которую он приспособил под делопроизводство, поручик пробыл недолго – почти тут же прибыл вестовой от полковника.

* * *

– Звал, Прохор Михайлович? – обратился он к подполковнику, едва зайдя в палатку.

– Да, князь, – серьезно ответил мрачноватый Рысьев, покусывая обвисший ус, – мне намекнули на… одну операцию… Хотя тебе-то точно можно. Не уверен, потому как в этом и сами командующие не уверены, но кажется, что нам предстоит рейд к Берлину.

Поручик присвистнул и выругался матерно.

– Вот-вот, я так же отреагировал, – понимающе усмехнулся командир, – ясно же, что нами начнут затыкать все дыры. Так что…

– Да ясно, – выдохнул попаданец, – подготовить материальную часть так, чтоб все было, но ничего при этом лишнего, чтоб движение не замедлялось. Сделаю.

Начинать дела пришлось с тех самых торговцев – штраф за коллегу они заплатили да и овес поставили качественный. Полученные деньги Грифич (пора привыкать называть себя так даже мысленно…) не стал класть в карман (хотя вообще-то такое считалось вполне законным заработком), а пустил на нужды полка.