Уксус и крокодилы. 38 лучших рассказов 2006 года - [7]

— Во, буржуазия… Денег им жалко на нормальную жранку, что ли?

— Вы, наверное, читали про этого говнюка, про этого вонючего выродка, — говорил Братец Опоссум, ковыряя спичкой в зубах. — Его звали Укуси Мое Лицо. Он заманивал детишек в безлюдные места… Конфетка, «Дядя Степа» или фишка от «Cheetos»… Он знает, что любят дети… Медленно-медленно так приманкой перед носом… Туда-сюда, туда-сюда. А потом — ам!.. Жертва, само собой, деморализована… Тогда начинается самое интересное:

Короткий рывок.

Обнаженные десны.

Крик.

Крэк.

Крак.

— Не пугай нас, дядя, — сказал Братец Кролик. — Мы же еще маленькие.

Для организованного отступления Диме не хватило ровно одной минуты. На пороге возник Гаруда. Теперь босс потерял значительную часть своего брутального обаяния, как сказал бы Димин психолог. Проще говоря, видок у него был не очень. Как будто он получил телеграмму с приглашением на собственные похороны — VIP-похороны, где будет много нужных людей, так что отказаться нельзя.

— Чем так воняет? — спросил Гаруда, страдальчески морщась. — И, не дожидаясь ответа, буднично продолжил: — Мы в жопе. В «Бонусе» оператора вальнули. Это уже третий.

— Наглушняк? — профессионально осведомился Дима, пытаясь унять дрожь в коленках.

— Вот так — от уха до уха. Красиво, блядь. Чисто.

— Много взяли?

— Да в том-то и дело, что нисколько. Ни копейки. Только-только сдали кассу. Единственное — четыре пушки забрали… Даже обидно. Ведь ни за что замочили пацана. А у меня срок лицензии знаешь когда вышел?

Гаруда вздохнул и снова одарил Диму рентгеновским взглядом.

— Ладно, некогда мне с тобой в Штирлица играть. Вали отсюда и подумай. Хорошо подумай. Помни, кто я и кто ты. И кем ты был. И кем — вернее, ЧЕМ — ты мог стать. Если бы не я… Нет, правда, канализацию прорвало, что ли?

Он взял в одну руку кейс, в другую — туристскую сумку с надписью «Shangri L.A.».

— Короче, накрылся мой Тибет. Поеду домой.

— Я тридцать лет отдал школе, — продолжал Братец Опоссум, раскачиваясь, как пьяный дервиш, из стороны в сторону. — Тридцать лет. Тридцать лет. Я ЗНАЮ, ЧТО НРАВИТСЯ ДЕТЯМ.

Рывок.

Обнаженные десны.

Крик.

— Сука! Вот сука!.. Он мне нос откусил!..

— Не. Вроде не совсем, — сказал Братец Кролик. — Не бзди, сестренка. Тащи бинт и перекись водорода.

Братец Опоссум поскулил за стенкой, а потом как-то сразу и подозрительно затих.

— Ой-ё, щиплет же, — сказала Сестрица Черепаха, морщась. — Давай анекдоты травить, чтобы не так паршиво было… Приходит чукча анализы сдавать. И приносит такую пол-литровую банку с мочой. Ему говорят: «Ты бы еще чемодан говна принес». А он достает из-за спины чемодан: «Ну как знал, что понадобится!»

— Однако, — сказал Братец Кролик.

— Чего?

— Ты забыла сказать «однако». Они все так говорят в анекдотах.

Вернулся Братец Енот.

— Теперь кусаться не будет, — сказал он и с грохотом выгрузил в мойку плоскогубцы. — По ходу, завязал. — Братец Енот открыл оба крана. Вода в мойке стала розовой.

— Насчет дурдома, — сказал Братец Кролик. — Что-то у меня такое впечатление, мать, что ты была права.

— Тихо! — сказал Братец Енот.

В двери повернулся ключ.

— Кто тут? — спросил настороженный голос.

— Кто-кто… — передразнил Братец Енот. — Агния Барто, блядь.

Гаруда сидел посреди комнаты связанный. Один глаз у него заплыл.

— Сопляки, — сплюнул Гаруда.

Братец Енот ударил его еще раз, посильнее. Гаруда выплюнул кровь и повторил:

— Сопляки грёбаные. Смелые стали, да? Руки развяжите.

— Ага, — сказала Сестрица Черепаха. — Что в кейсе?

— Не твое дело, мокрощелка.

— У-у, — протянул заинтересованный Братец Кролик.

— Ничего не «у-у». Вас же грохнут завтра. Нет, уже сегодня. По-любому. Чего, вмазанные, что ли?

— Я сейчас, — сказал Братец Енот и скрылся в кухне.

— Срал я на вас, — сказал Гаруда с удовольствием.

— Сигарет не осталось? — спросила Сестрица Черепаха.

— Возьми на подоконнике, — отозвался Братец Кролик. — А вот еще тоже тема: пошел мужик анализы сдавать. А пузырька не было. Он, короче, навалил в спичечный коробок и пошел. Потом его день нету, другой нету… Жена все морги обзвонила. На третий день нашла его в реанимации. С такой вот дырой в башке. «Милый, ты меня помнишь?» — «Помню». — «А что еще помнишь?» — «Иду по улице. Подходят пацаны: спичек не будет?.. Пожалуйста, говорю. А дальше ни хера не помню…» Эй, братан, ты там не гони лошадей, а?

— Я тебя сразу узнал, — говорил в это время Братец Енот Гаруде. — Ты — Арслан из Хасан-Юрта.

— …Я СРАЛ НА ВАС

СРАЛНАВАСРАЛНАВАСРАЛНАВАС

СРРРРРРААААААААЛНАВАСССС

ССССССРРРРАРА

РАРАЛЛЛЛ НА ВАВАВА

ВВАССРАА

РАРАЛНА

ВАСАААСАСАССС

РАААРАЛНАВАВАВВВВАС

ПИДАДАДАДАРРРРЫЫЫЫЫЫЫШ — отвечал Гаруда.

— Ты у него код сначала спроси, — напомнил Братец Кролик.

Гаруда дернулся и забулькал.

— Я же предупреждал, — сказал Братец Кролик.

— По данным разведки, — сказал Братец Енот, — позывные чеченской рации восемь-шесть-шесть-семь-шесть-шесть-шесть-девять.

— Эй, боец, — окликнула Сестрица Черепаха. Братец Енот обернулся к ней:

— Это кто, блядь, урод контуженный? Это я — урод контуженный? — Глаза у него были нехорошие, белесые.

— ЗА ПАЦАНОВ!!! — заорал Братец Енот, выхватывая пистолет.

— УБЕРИ ВОЛЫНУ!!! — заорала Сестрица Черепаха, выхватывая пистолет.