Укротители молний - [2]

В коридоре слышен стук двери.

Т а н я. Какой же ты желчный, Сергей! Почему ты не хочешь дружить с Игорем?

С е р г е й. Хватит того, что дружат наши матери… Дружат, видите ли, домами!.. А ты тоже хороша.

Т а н я. А что я?

С е р г е й. Чего ты лебезишь перед этим столичным франтом?

Т а н я. Что-что?!

С е р г е й. Ведь млеешь, вижу… Москва!.. «Форд»! Улица Горького!.. Окна квартиры выходят на памятник Юрию Долгорукому!.. Квартет столичного благополучия.

В коридоре слышен стук входной двери. В гостиную с небольшим пакетом входит  М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Кладет пакет на стол, снимает шляпу, перчатки.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Жара!.. (Разворачивает пакет, в нем — маленькие декоративные лапти.) Разве не прелесть? Сереженька, ты только полюбуйся! Танечка, посоветуй, куда повесить?

С е р г е й. К чему эта псевдо-Русь?

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Ты был у Игоря на даче?

С е р г е й. Ну и что?

М а р г а р и т а  П е т р о в н а (прикладывая лапти к стене). В коридоре — полнейший иконостас. Почти все иконы — сплошной семнадцатый и шестнадцатый век. А на самом видном месте в гостиной висят точно такие же лапоточки.

С е р г е й. Хочешь, в придачу к лаптям подарю тебе ржавую соху и истлевший ременный кнут? (Показывая на стену.) Прямо вот сюда! Лапти, соха и кнут. Игорь и его мама от зависти позеленеют. Решай скорей, а то раздумаю. Видел вчера своими глазами. На берегу Оби экскаваторщики прокладывают траншею. Парни подцепили такую классическую соху и такой кнут, что хоть в музей сдавай.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а (уязвленная). Ты что, считаешь, что у Ассовских испорченный вкус?

С е р г е й. Думаю, что вкус у Ассовских не испорчен, потому что его у них никогда не было.

Раздается телефонный звонок.

(Берет трубку.) Егор? Привет. (Пауза.) Ты откуда? Каким вихрем тебя туда занесло? По повестке? А почему мне нет?.. А впрочем, я сегодня еще не заглядывал в почтовый ящик. Когда зайдешь? Ну и что, что с Наташкой? Тянет в цирк? Скажи ей, что в цирк мы сводим ее через неделю, будет новая программа… Да, да, да!.. Жду вас обоих. Салют!.. (Кладет трубку.)

Т а н я. Егор придет с Наташкой?

С е р г е й. А что?

Т а н я. Не морочь девчонке голову.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Этого еще не хватало.

С е р г е й. Отстаньте!.. (Прошелся по комнате.) Странно… Егору — повестка, а мне — нет. Вместе проходили медкомиссию, обоих определили в один и тот же род войск…

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. А ты что так спешишь под ружье? Уже забыл, что в детстве у тебя был миокардит?

С е р г е й. Медицинская комиссия меня определила служить в десантных войсках. В десантных!.. (Залез на стул и, размахивая руками, спрыгнул с него, изображая прыжок с парашютом. Направился к выходу.)

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Ты куда?

С е р г е й. Спрошу у лифтерши, может, ей передали повестку. (Уходит.)

Т а н я. Мама, зачем прячешь от Сергея повестку?

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Этот вопрос мы как-нибудь решим с отцом. Садись за рояль и не забывай, что через неделю у тебя экзамен.

Возвращается  С е р г е й.

С е р г е й (смотрит то на мать, то на сестру). Где повестка?

М а р г а р и т а  П е т р о в н а (подходит к серванту, достает повестку, передает ее Сергею). Получи! Только знай: через два года, когда ты вернешься из армии, то будешь разговаривать уже не со мной, а с кладбищенским холмиком над моей могилой.

Т а н я. Мама!..

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Такой жестокости — и от кого? — от единственного сына я не ожидала! (Собирается уходить.)

Т а н я. Ты куда?

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. В поликлинику. Пойду уколами сбивать давление. (Увидев чемодан Игоря.) Почему здесь Игорев чемодан?

Т а н я. Игорь срочно улетает.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Как улетает?.. А рыбалка?.. А охота?..

Т а н я (подает матери телеграмму). Ему нужно срочно быть в Одессе.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а (прочитав телеграмму). Где Игорь?

Т а н я. Пошел за такси.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Когда у него самолет?

Т а н я. В три сорок.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а (смотрит на часы). Передайте Игорю, что я подъеду в аэропорт. Мне нужно кое-что передать Софье Николаевне. Буду ждать его у окна справочного бюро. (Сергею, читающему книгу.) Ты поедешь проводить Игоря?

С е р г е й. Нет.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Почему?

С е р г е й. Я занят.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Чем?

С е р г е й (показав матери обложку книги). Наполеон вошел в Москву. Москва горит, ее нужно спасать.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Не остроумно. (Уходит.)

Т а н я (Сергею). Ты не думаешь о здоровье матери. Всю войну она была донором, днем работала у станка, по ночам вязала носки и варежки для фронта.

С е р г е й. И оттого, что я это знаю, — мне еще невыносимей. Почему они в свои семнадцать лет свою судьбу решали сами, а нас считают несмышлеными, птенцами в гнезде. У нас, видите ли, еще голые крылышки и огромный открытый зев, в который с утра до вечера нужно бросать и бросать… Когда кончал десятый класс — мать почти дневала и ночевала в школе. Когда сдавал вступительные экзамены в университет — мать и отца сумела подключить в команду болельщиков. А ты?..