Укротители лимфоцитов и другие неофициальные лица - [17]

Л. останавливается и некоторое время взвешивает услышанное. Потом говорит:

– Да, это вариант… Но тоже крайний, – сознательному Л. хочется уверенности и покоя.

И тут меня осеняет:

– Л., ты знаешь, что такое Халява?

Л. оживляется: ученый до мозга костей, на всякое новое знание он реагирует навостренными ушами и вытянутой шеей, как хорошо натренированная гончая – на зайца.

– Нет.

– Слушай сюда, птичка, – вдохновляюсь я, – это два в одном, явление и существо, покровительствующее русским студентам. Без ее благосклонного взгляда, пусть на секунду, пусть искоса, никто никогда экзамен не сдавал.

– Богиня? – деловито осведомляется Л.

– Не совсем. Но главное – ее можно поймать…

Следующие десять минут мы вникаем в тонкости определения халявы, записываем в чешской транскрипции слова “Халява, приди!”, а также подробные инструкции, когда и как открывать окно, насколько громко кричать и что делать потом с аттестационным листом.

Л. успокаивается, довольно смеется, на прощание рассказывает горячие новости о подготовке лаборатории к аккредитации в ЭФИ и, крепко зажав в руке листок с Халявой, отправляется в библиотеку брать очень хорошую книгу по гематологии на английском языке.

Мораль: что бы кто ни говорил, поддержка высших сил и атеисту помогает, а бесполезных знаний в природе нет…

Однажды у Солнечного Л. приключилась экзистенциальная колика. Вообще это случается с ним довольно редко, но уж если – то всерьез. В такие моменты он бросает свои дээнковые гели на произвол судьбы, приходит к нам, садится на стол и начинает вслух размышлять о жизни. И единственный способ отвлечь Л. от вселенской скорби и вечных вопросов – немедленно привлечь его к работе. Вот я и предложила на свою голову поиграть с новым набором реагентов для теста тканевой совместимости. Мы сдали друг другу по пробирке крови и через полтора часа выяснили, что совместимы. Это значит, что в случае чего мне есть у кого почку подзанять. Но еще это значит, что и Л. мои почки-сердце-печень могут пригодиться, поэтому он мгновенно оживился:

– Значит так, с сегодняшнего дня ты питаешься по расписанию и исключительно здоровой пищей. Надеюсь, ты бегаешь не только по утрам, но и по вечерам? Минералочкой не увлекаешься? Так, не куришь и не пьешь, это хорошо…

И замолчал. Ибо мне не оставалось ничего другого, как подойти, вынуть у него из рук стаканчик с растворимым кофе и простукать его почки на предмет положительного симптома Пастернацкого.

Обеденные перерывы в нашем богоспасаемом отделении проходят так: на четверть часа все быстренько снимаются и убегают в столовую, чтобы потом сорок минут, оставшихся от положенного на обед часа, пить кофе в комнате отдыха и беседовать на самые разнообразные темы от видов на урожай до высокой литературы. А однажды речь зашла о смерти.

– Знаете, – оживился Солнечный Л. в середине разговора, – а я уже дискографию составил, что будут играть на моих похоронах. Вот только – тут же загрустил он, – там почти на два с половиной часа музыки. А ведь это я еще до середины жизни не добрался…

– М-да, – сказал Доктор К, – давай-ка я порекомендую тебя Академику Н. Он занимается вопросами бессмертия клеток, может, капнет тебе какого-нибудь эликсирчику. Поверь мне, учитывая твои музыкальные вкусы, родные и близкие будут тебе очень благодарны, если ты переживешь их всех и им не придется присутствовать на твоих похоронах.

Солнечный Л. приобрел мышь. Потом он приобрел для мыши колесо. Потом, не в силах видеть, как мышь бессмысленно бегает в своем колесе, он соорудил небольшую динамо-машину, которая превращала кинетическую энергию движения мыши в энергию электрическую, от которой у Л. на столе тускло светилась лампочка. Посмотрев на лампу, мышь и колесо, Солнечный Л. сказал: “Что-то нехорошо получается… Я же не рабовладелец!” – и разобрал всю конструкцию. Колесо отдал старому геккону, живущему у него в кабинете, лампочку отдал Доктору К., а мышь большую часть времени проводит у Л. в нагрудном кармане или на плече.

Однажды Солнечный Л. купил лецитин – таблетки, улучшающие память.

– Л., зачем тебе таблетки для памяти, если у тебя с нею нет проблем? – изумилась Ленка.

– Мне не хватает ресурсов, – отрезал Л., – хочу запоминать все с первого раза и навсегда.

Через две недели Л. ворвался в лабораторию бледный и в отчаянии.

– Что случилось, Л.? Кто-то умер? – полюбопытствовала Ленка, запивая морковку утренним кофе.

– Случилось! – трагически молвил Л., – я забыл, как называются мои таблетки для памяти и куда я их положил!

– Лучшее – враг хорошего! – довольно резюмировала Ленка, наблюдая, как Л. мечется по лаборатории в поисках своего чудодейственного средства.

Солнечный Л. – убежденный консерватор в вопросах архитектуры и гордится этим. Точнее, гордился до недавнего времени. Стоило ему попасть в город, где много неординарных строений, особенно если они перемежаются в беспорядке, а не выстроены по ранжиру, Л. мрачнел и принимался ворчать.

– Эти люди посходили с ума, – обычно заявлял он, прежде чем по полочкам разложить, что не так с конструкцией здания и с эстетическим чувством того, кто его придумал.