Укротители Быка - [57]

При всем том нельзя было бы заподозрить этого человека в простодушии: Райн знал, что через земли герцога протекает Лира, единственная судоходная река в Империи. Лира также проходит через Малые Королевства (включая Саммерсонское Белогорское), впадает в Рит — значит, Мигарот, значит, торговля. Торговля — это значит, деньги. Именно деньгами он и побивал ближайших своих соседей: Шпеервальд, Динстаг и даже саму императорскую вотчину, Ингерманландию.

Кстати, о соседях.

Эрнст Теодор Ганнер, Граф Шпеервальд, единственный граф в этой сиятельной компании. Ну вот так исторически совпало, что графство расширилось и приобрело определенный вес. А переименовывать не стали — официально великих герцогств четыре и, говорят, уже много поколений Шпеервальды роют носом землю, чтобы статус их вотчины повысили. Это можно использовать. Все равно как тягу королевской травницы получить имение для своего сына, взамен того, которое шляхетский король отнял у ее мужа.

Когда Григорий Гаев погиб первый раз — тогда у этой женщины оставались сын и дочь — она и думать не думала ни о каком возврате имения. Продолжала странствовать и лечить кого попало, как будто для нее ничего важнее не было на свете. Или как будто она не хотела видеть этого дома и этих детей.

Нет, Райн, стой, сейчас не о том надо думать.

Возвращаемся к Шпеервальду. Молодой еще парень, лет двадцать, наверное. Бледный, спокойный, задумчивый. Лицо мало что выражает, а известно про этого аристократа еще меньше. Живет уединенно, при дворе мало с кем общается. Но у Шпеервальда граница со Шляхтой и с Зарадаганскими областями длиннее, чем та, что по Риту. Выгодно ли ему то, что может предложить Райн? Будет ли он готовить нападение на Шляхту?

Райн мимоходом подумал, не означает ли вся эта игра то, что Шляхту надо будет отдать Шпеервальду. Чтобы попасть туда, герцогу Хендриксону пришлось бы провести войска через всю Империю — кто ему это позволит?..

Ладно, поглядим.

Далее. Эрцгерцогиня Динстаг. Вот она, сидит на низеньком стуле без подлокотников. Вообще-то сидеть в присутствии императора — а этот худосочный мужчина уже как-то незаметно занял трон — не полагается, но эрцгерцогини Динстаг дарована такая привилегия. Еще в позапрошлом столетии. Нынешняя носительница имени пользовалась привилегией вовсю: не только сидела, но еще и разложила на коленях рукоделие, довольно сложную вышивку. Райн подумал о Вии, и о ее вышитых птицах.

Тереза Блаусвисс ничем не напоминала Вию. Среднего роста худосочная блондинка с завитой челкой. Тяжелое бархатное платье, темно-коричневое по местной моде, ей не слишком шло. Стар бы, наверное, сразу сказал: тут надо что-то зеленое, воздушное… или пастельных тонов. Но на этом фоне кожа дамы казалась болезненно белой, производя почти неземное впечатление, а плечи — особенно хрупкими. Возможно, в этом и состоял расчет.

Вот тонкие пальцы с крупными суставами отложили рукоделие и извлекли из крошечного ридикюля нюхательные соли… плохо стало? Да, здесь душно. Холодно, душно, а по ногам дует сквозняк. Впрочем, дамам, наверное, легче: блио в этом сезоне волочатся по полу, а вот штаны в моде короткие. И чулки. Чулки — это, конечно, хорошо, но в промозглом ингерманландском климате Райн предпочел бы длинные брюки поверх сапог.

Далее. Утрехт.

Герцог Унтрехтский, Фридрих Вильгельм Таллеман. Красивый мужчина в возрасте: орлиный нос, густые брови, внушительная осанка. Говорят, что он глуп, и говорят даже, что непроходимо глуп — если так, то на императорском приеме он свою глупость ничем не демонстрирует. Наряд у него, правда, вычурный, да и яркий чересчур — от дикого сочетания цветов даже у Райна, ничего не понимающего в моде и в одежде вообще, начиналась дикая резь в глазах. Вряд ли Утрехт пригодится… а впрочем, заранее никого нельзя сбрасывать со счетов.

Олаусс? Сгорбленный старик, сухой и мрачный. Говорят, у него нет детей, и в этом его трагедия. Сейчас он вовсю обхаживает императора — точнее, тех, кто близок императору — с тем, чтобы тот разрешил передать титул его племяннику, а не младшему брату, отцу оного. Вот он, и племянник рядом — заботливо поддерживает дядюшку под локоть. Надо же, какой юный! Младше Райна. Интересно, удастся ли это как-то использовать — или Олаусс и вовсе не является частью головоломки? Владения у него далеко, он, говорят, абсолютно лоялен императору — человек большой чести, патриот Империи.

Если бы Райн мог просчитать движение светил, он знал бы точно.

Но он не мог.

Астролог жестко, до боли прикусил губу. «Прекрати, — сказал он себе. — Это переутомление. И неуверенность в себе. Ты распутаешь этот чертов клубок — ты обязан его распутать. И снова будешь мыслить здраво».

Ему казалось, что с каждой бессонной ночью, проведенной над тетрадью, время его жизни начинает скользить все быстрее и быстрее, а он только и может, что смотреть со стороны в странном оцепенении.

Потом наваждение пропадало.

Почти.

«Хорошо, что Розен смог познакомить меня с секретарем Унтер-Вотана, — размышлял Райн дальше, пытаясь подавить зевок. — Интересно, как он воспримет меморандум?»

Меморандум написал Ральф. Райн его вычитывал и правил, как мог, но в целом письмо получилось очень хорошим. Сегодня после приема его обязательно надо передать секретарю.