Укротители Быка - [51]

— Ну, много-много сытой жизни мы, к сожалению, даже самим себе обеспечить не можем, — улыбнулся Райн. — А если задаться целью поймать легенду, то нам нужно брать человек десять и ехать к Вии, не дожидаясь декабря.

Стар до сих пор сдерживался и не говорил Райну, что он думает о перспективе двигаться через Пол-Заката через осеннюю распутицу. Но тут уж он возмутился:

— Гаев! Ормузд тебя побери, какой бы замечательным ни оказалась твоя очередная затея — как ты его видишь?! Три недели, а то и четыре, минимум, до Ингерманштадта, еще не пойми сколько уламывать его императорское лысейшество, и там покуда вернемся к армии — и все, уже никакой войны не выйдет! Снег, дождь и каша на дорогах.

— Ты же мне сам говорил, что до середины ноября в этих краях воевать можно — а то и до снега?

— Говорил! — воскликнул Стар. — Но ты думаешь, мы обернемся к середине ноября?

— Думаю, мы обернемся до его начала, — спокойно подтвердил Райн. — Я даже знаю, как. А ты не спросишь зачем?

— Какой смысл спрашивать? — пожал плечами Стар. — И так ясно, что это мне не понравится. Ты что, получил знаки, будто где-то на севере можно поднять Лебединое Воинство или кого-то вроде них из давно заслуженных могил?

— Почти… — улыбнулся Райн. — Ну, скажем так, я получил подтверждение, что это вполне вероятно. А так это или не так — нам уж придется выяснить у Ванессы.

— Знаешь, что я думаю по поводу того, чтобы втягивать ребенка во все это? — обреченно поинтересовался Стар.

— Ты мне уже говорил. Но что делать? У нее уже есть дар, тут никто ничего не в силах изменить. Мы с тобой были немногим старше.

— Не знаю, как ты, а я был старше почти вдвое, когда меня впервые коснулось… это все… — проговорил Стар, задумчиво глядя в полог.

У него вдруг закололо в левом боку, зашитом. Кто его знает…

— Ну-ну, — усмехнулся Райн. — Лично тебя десница божия коснулась при рождении. Кстати, как там Кевгестармель? Не беспокоит?

— На удивление, нет, — отозвался Стар. — Так только… ворочается иногда. Думаю, он ждет чего-то. Ты не знаешь, чего?

Райн промолчал и вернулся к записям. «Ну да, — подумал Стар горько. — Лгать он мне не хочет. Потому что тогда его вечной козырной карты у него уже не останется…»

Прошло еще несколько минут, одинаково сонных, полутемных и теплых. Уже сквозь сон Стар слышал твердый голос астролога, который излагал ему свои соображения. Тихо, на лагарте, чтобы нашлось мало умельцев подслушать — но все же вполне разборчиво. Как всегда, звучало это разумно. На первый взгляд.

— Ормузд с тобой, — хмуро сказал Стар наконец. — Я пока не вижу смысла в этой капании — после Танадовы-то уж точно. Так что ладно. Если и прервем кампанию на зиму, вряд ли это что изменит. Когда, говоришь, надо выступать? И кого ты оставишь с армией? Нужно, чтобы эта твоя… лесная братия… их не трогала.

— Провожатый будет, — спокойно сказал Райн.

— Тогда вели поднять нас завтра пораньше. Нужно еще депешу Хендриксону отправить.

— Я напишу. Ты прогляди только и печать свою шлепни.

Много позже Стар как будто видел сон, как Райн поил единорогов своей кровью и что-то им приказывал. Он не был уверен, сон ли это на самом деле.

* * *

Мир, что раскрылся вокруг них и потом вновь сомкнулся, вбирая в себя конный отряд, точно жаждущий путник собирает в ладони воду из родника, походил и не походил на настоящий. Те же сосны, те же дубы и липы, тот же осенний туман, тот же невнятный стук дятла и седина росы в траве. Но Стар что-то чувствовал. Может быть, чувствовал бог внутри — из самого центра его существа потянуло холодом, и стало чуть более пусто.

Они оказались здесь внезапно. Ничего не было кругом, когда отряд до свету покинул лагерь; ничего не было, пока неизвестная Стару тропинка свела их к ручью, и пока они ехали вдоль воды. Только кони фыркали, то и дело нагибая головы, чтобы напиться.

А потом по левую руку от них выплыла вершина Карнгейского холма, на котором Стар еще совсем недавно приказывал поставить сторожевую вышку. Вышка тоже была там, в клочьях тумана, неразличимо плывущих над вершиной, но часовой отчего-то не заметил их. Возможно, задремал.

И потом оно случилось.

Они просто шли и шли, и деревья были те же, и туман тот же, но Стару почему-то показалось, что это уже совсем другое место. Туман скоро исчез, и под ногами у них разостлался ковер разноцветных, праздничных листьев, а небо вдруг стало прозрачно-ясное, непостижимо голубое.

В ярком свете все вокруг показалось более весомым, более значимым. Даже тени здесь выглядели резче, а голоса рождали эхо, как под куполом храма. Райн подвел свою кобылу к Старовой и тихо сказал:

— Отдай, пожалуйста, приказ, чтобы воины твои никуда далеко не отходили. Даже поохотиться или за водой. Даже по нужде. Если кому-то что-то нужно — пусть говорит. Мы остановимся и подождем его.

— А что? — спросил Стар.

Он знал своих людей и прекрасно понимал, что в лесу — даже в здешнем лесу — они не заблудятся.

— Ну, — сказал Райн, — ничего особенного. Отстать могут. Потеряться. Мы сейчас очень быстро поедем.

Но ехали они не быстро, почти шагом. По лесу даже рысью двигаться сложно, это вам не поле. Иногда они выходили на дорогу, чаще блуждали какими-то тропами. Ни разу им не встретились даже феи, ни разу из чащи не послышалось гневное ржание единорога, которое Стар давно научился отличать от ржания обычных лошадей. Но приказ, отданный с утра, соблюдался отрядом твердо.