Укротитель времени - [9]

О'Лири опять почувствовал знакомый щелчок. Осторожно принюхался. Ничего. Еще — и он ощутил легкий аромат мыла «Айвори», третий раз — и теперь уже в ноздри проник запах «Шанели N22». Лафайет улыбнулся девушке. Та ответила ему тем же, явно не заметив ничего необычного.

Стаканов становилось все больше. Лафайет заставил себя переключить внимание с мягких зовущих губ на вино и стал снова его разливать, время от времени прерываясь, чтобы сделать глоток самому. Подлил девушке, потом Рыжему в его кружку размером с пол-литра, потом еще и еще…

Старик, сидевший рядом с рыжим громилой, настороженно смотрел на бутылку в руках О'Лири. Потом сказал что-то костлявой старухе, сидящей рядом с ним. Появилось еще неясное ощущение тревоги. О'Лири ловил все больше и больше нахмуренных взоров, обращенных на него.

Пение стало затихать, и, наконец, воцарилась полная тишина. Пьяное веселье смолкло. Все стали осенять себя крестным знамением или чертили в воздухе круги.

— В чем дело? — добродушно спросил Лафайет, приглашающим жестом опуская бутылку на стол.

Все вскочили. Те, что сидели поближе, быстро попятились назад. Гул усиливался, но в нем уже не было того веселого оживления, которое царило минуту назад, — это был испуганный ропот.

Лафайет пожал плечами и налил себе полный стакан. Он уже было опустил бутылку на стол, как вдруг его осенило. О'Лири взвесил ее на руке: бутылка была такая же тяжелая, как в самом начале. Лафайет налил до краев кружку Рыжего Быка. Здоровяк икнул, нарисовал перед собой толстым, как польская сосиска, пальцем нечто похожее на круг, поднял стакан и выпил. Лафайет наклонил бутылку и внимательно посмотрел внутрь: темная поверхность густой красной жидкости поблескивала всего в дюйме от верха. «Неудивительно, что они так переполошились», — с досадой подумал он. Да, оплошал. Из одной литровой бутылки умудрился добыть несколько галлонов вина.

— Ах… это… знаете, — начал он, — это был просто фокус типа…

— Чародей! — крикнул кто-то.

— Колдун! — поддержал его другой.

Все дружно ринулись к дверям.

— Постойте! — крикнул, вставая, О'Лири.

Вслед за этим началась настоящая паника. Таверна опустела в считанные секунды — остался один Рыжий Бык. Громила был весь в поту, но, как с удовлетворением заметил Лафайет, позиций своих не сдавал.

Облизнув губы, он прокашлялся.

— Черт с ними, с сопляками, — прорычал он, — слюнтяи.

— Прошу прощения за бутылку, — извиняющимся тоном сказал О'Лири. — Промашка с моей стороны.

С улицы доносились голоса — похоже, там собралась большая толпа. Беспокоило то, что из общего гула то и дело вырывалось и было четко слышно одно слово — «колдун».

— Да что тут такого? Просто немного волшебства, — сказал Рыжий. — А знаешь, что они думают насчет тебя? Ну, что ты… вроде призрак, что можешь наслать на них, значит, порчу или еще хлеще — разверзнешь землю и утащишь их в преисподнюю. Или…

— Ну хватит, — прервал его Лафайет, заметив, что, пока Рыжий перечислял возможные злосчастья, которые свалятся на головы тех, кто якшается с нечистой силой, страх начал брать над ним верх.

— Все, что я сделал, это налил несколько стаканов вина. Неужели этого достаточно, чтобы считать меня колдуном?

Рыжий Бык хитро улыбнулся, внимательно разглядывая одежду О'Лири.

— Не надо меня разыгрывать, сэр, — прохрипел он, — я всегда узнаю колдуна, даже когда он появляется передо мной в обличье бандита с большой дороги.

О'Лири улыбнулся:

— Неужели ты действительно веришь в колдунов?

Рыжий Бык энергично закивал головой. И тут Лафайет уловил, что от него пахнет «Шанелью N22». Да, точно, с духами он немного перестарался.

— По ночам, когда луна похожа на корабль-призрак, — уверенно заговорил Рыжий, — вы все и появляетесь.

— Чепуха, — резко сказал Лафайет. — Меня зовут Лафайет О'Лири.

— Слушай, у меня есть одна задумка. Ты и я, мы вместе, могли бы делать большие дела, — Рыжий гнул свое. — Ты — со своими потрясными фокусами, которые у тебя так здорово выходят, особенно если добавишь еще что-нибудь

— вроде полетов по небу и все такое, а я — со своей смекалкой. Я могу подыскать пару кабаков, где можно вусмерть напоить публику, — продолжал он громогласно. — Пока ты будешь работать, я буду выделывать разные коленца, чтобы эти городские гвардейцы не сводили с меня глаз. Их в наше время понатыкано, как блох в дешевой ночлежке. Да, если хочешь знать, страна не лучше полицейского участка. Не то что в старые добрые времена, когда я малолеткой шмонал по карманам. Короче, ты делаешь дело, передаешь мне добычу, и, пока эти ищейки гонятся за тобой, я…

— Слушай, Рыжий, ты несешь вздор, — прервал его О'Лири. — Преступление

— последнее дело. Я уверен, что в душе ты честный мужик. Почему бы тебе не устроиться на работу — куда-нибудь на станцию обслуживания, ну, может быть…

Рыжий Бык угрожающе нахмурил лоб.

— Ты хочешь сказать, что я похож на этих промасленных мартышек?

Лафайет внимательно посмотрел на грубые черты своего собеседника сквозь легкую дымку, которая, казалось, уже почти рассеялась.

— Нет, — сказал он и на секунду задумался. — Мне кажется, что ты больше похож на разжиревшую обезьяну. — О'Лири просиял и поднял стакан. — Неплохая шутка, а — согласен? Я спрашиваю, ты согласен?