Укрощенная Элиза - [20]

Элиза взяла свечу и ведро и направилась вниз. Она вынуждена была признаться себе, что плохо относилась к своей служанке. Нет, не плохо, а просто ужасно. Ведь она заметила, что Мэннерс начала кашлять, но не предложила ей отдохнуть. А надо было уложить ее пораньше в постель. Элиза не подумала и о том, чтобы купить ей теплую шаль и новые шерстяные перчатки. От всех этих мыслей Элиза почувствовала легкий укол совести и, чтобы не раздражаться от неприятных мыслей, попыталась угадать, что сегодня будет на завтрак.

В конце концов, сказала она себе, люди из низших классов очень сильные и выносливые. С Мэннерс все будет в порядке, ничего с ней не случится.

Граф уже сидел за столом и едва взглянул на Элизу, когда она прошла мимо него к выходу. Вернувшись, она поспешила к огню, потирая озябшие руки.

– Бр-р! – поежилась она. – На улице все еще очень холодно, милорд. Но как приятно снова увидеть солнце! Пожалуй, теперь я смогу вернуться в Лондон…

Он опустил свою вилку и удивленно посмотрел на нее.

– Вернуться? Вы только недавно приехали.

– Да, но визит мой складывается явно неудачно. Я не собираюсь вам больше надоедать, – ответила Элиза, решив проявить твердый характер.

– А что же я скажу своей матери, когда она приедет с кучей служанок? – спросил он весьма саркастично.

Может, они хоть немного облегчат ей жизнь, подумала Элиза, а вслух сказала:

– Пусть ваша мать оставит их себе в помощь, сэр. Вы говорили, что вам уже тридцать пять лет. Значит, ваша матушка уже в преклонном возрасте. Пожалейте ее силы и здоровье.

Он уставился на нее, но Элиза решила не обращать внимания. Она встала и, напевая, положила себе из котелка кашу.

– Только вы не очень-то надейтесь, миссис, – произнес он за ее спиной. – Снег на дорогах такой глубокий, что вряд ли кто-нибудь доберется сюда, не забывайте.

– Пусть не сегодня, но уже обязательно в скором времени, – весело ответила она.

Он хмыкнул и пошел к выходу. Через секунду Элиза услышала, как он на улице свистнул своей собаке.

Элиза с удовольствием позавтракала. Этим утром она великолепно пожарила яичницу, хотя тосты на этот раз пригорели, помыла посуду, а затем отнесла наверх в свою комнату еще одно ведро угля. Чтобы больше не заботиться об этом прожорливом камине, сказала она себе. Тогда можно будет просто отдохнуть, сидя у огня.

Она заправила постель, повесила в шкаф халат и подкинула угля в камин. Маленькая решетка казалась действительно ненасытной, и Элиза решила в течение дня принести еще несколько ведер угля, потому что ей не хотелось второй раз мучиться, разжигая огонь.

Спустившись вниз, она помыла руки и заметила, что у нее сломался ноготь. Надо сказать Даррину, что она не собирается больше заниматься мытьем посуды и другой грязной работой по дому. В конце концов, у леди не могут быть сломанные ногти и грубые руки. Это просто немыслимо!

Утро она довольно приятно провела на кухне за вышиванием. Иногда она подбрасывала уголь в камин. Периодически она осматривала шкаф, ища, чего бы еще можно съесть.

Она заметила, что ветчины почти не осталось, и на полке был только один батон хлеба. А это, как ее там, – Суси, или Саки? – до сих пор не появлялась. Элиза вздохнула. Она съела на ленч сыр и яблоко, как и вчера.

Часа в два она снова почувствовала жуткую скуку. Одиночество было невыносимо. Элиза решила выйти из дома и посмотреть, чем занимается Даррин на своей ферме.

День стоял чудесный, солнечный. Снег так сверкал, что было больно глазам.

Казалось, что стало теплее, но это скорее всего оттого, что было безветренно. Теперь совершенно не нужно хвататься за веревку. Сначала Элиза пыталась наступать в большие следы графа, но его шаг был очень широкий, и ей пришлось пробираться в снегу, проваливаясь чуть ли не по пояс.

Хлев оказался еще более ветхим, чем дом. Элиза уже хотела открыть дверь, когда услышала голоса. Ну вот, я же знала, что тут кто-то есть, сказала она себе. Даррин не сможет теперь этого отрицать.

Дверь прилегала очень плотно. Элиза потянула сильно несколько раз, прежде чем ее открыла, и вошла внутрь. Хлев был просторный и темный, особенно после яркого солнечного света.

Ее глаза не сразу привыкли к темноте. Подошла колли и завиляла хвостом. Элиза увидела лошадей в стойлах. Напротив них толстая корова лениво хрустела сеном. В отдельном загоне были две овцы с ягнятами, В дальнем конце кудахтали куры.

Посередине, прямо на полу, стоял на коленях граф Даррин и внимательно смотрел на лежавшую тут же овцу.

8

Несколько секунд Элиза молча смотрела на графа, а затем растерянно пробормотала:

– Где он? Куда он ушел?

– Кто?

– Мужчина, который был здесь. Вы разговаривали с кем-то до того, как я сюда вошла.

– Но вы прекрасно видите, миссис, что тут, кроме меня, никого нет. Точнее, тут теперь еще и вы.

– И все же я слышала голоса! Почему вы меня обманываете?

Она удивилась, а потом слегка испугалась, заметив, что он неожиданно зло нахмурил брови. Элиза умолкла.

В это время лежавшая на полу овца заблеяла от боли и сильно дернулась. Граф посмотрел на это несчастное животное.

– Должно быть, вы слышали, как блеяла овца, – сказал он наконец. – Я говорил сам с собой, а она плакала.