Укрощение строптивой - [14]

Грумио

Рукой подать, наверно, уже спешился; поэтому не… Тихо, черт побери! Я слышу его голос!

Входят Петруччо и Катарина.

Петруччо

Где эти олухи? Никто не встретит,

Коня не примут, стремя не подержат!

Где Грегори, Филипп, Натаниэль?

Слуги

Мы тут, синьор, мы тут, синьор, мы тут!

Петруччо

«Мы тут, синьор, мы тут, синьор, мы тут!»

Мужланы неотесанные, плуты!

Ни рвенья, ни заботы, ни старанья!

Где тот болван, кого вперед я выслал?

Грумио

Я здесь, синьор, и так же глуп, как прежде.

Петруччо

Ах ты растяпа, сукин сын, прохвост!

Ведь я тебе велел встречать нас в парке

И всех этих мерзавцев привести.

Грумио

У Натаниэля не готова куртка,

Разлезлись башмаки у Габриэля,

А Питер не успел покрасить шляпу,

Кинжал Уолтера еще в починке.

Лишь Ралф, Адам и Грегори одеты,

А остальные босы и в отрепьях,

Но даже в этом виде все пришли.

Петруччо

Ступайте, дурни! Подавайте ужин. —

Слуги уходят.

(Поет.)

«Где ты, жизнь моя былая,

Где…» — Кет, добро пожаловать, садись.

Ух-ха-ха-ха!

Входят слуги с ужином.

Мой милый котик, будь повеселее. —

Тащите сапоги с меня, мерзавцы!

(Поет.)

«Жил монах, молился богу,

Раз он вышел на дорогу…»41 —

Прочь, ротозей! Ты ногу оторвал мне.

Вот, получай!

(Бьет его.)

Не оторвешь другую! —

Развеселись же, Кет! — Эй, дайте воду! —

А где мой пес Троил? — Беги, болван,

Да позови кузена Фердинанда. —

Ты, Кет, должна поцеловаться с ним. —

Где туфли? Ну, дождусь ли я воды?

Входит слуга с кувшином и тазом.

Помойся, котик, сделай одолженье.

Слуга роняет кувшин.

Ах, сукин сын, еще ронять ты вздумал!

(Бьет его.)

Катарина

Ну, успокойтесь. Он ведь не нарочно.

Петруччо

Пес, олух, вислоухая каналья! —

Садись же, Кет. Ты голодна, конечно.

Прочтешь молитву, или мне читать? —

Барашек это?

Слуга

Да.

Петруччо

Кто подал?

Слуга

Я.

Петруччо

Он подгорел. Все начисто сгорело.

Ну что за псы! А где мошенник-повар?

Как смели вы из кухни принести

И мне подать к столу такую мерзость?

Долой ножи, тарелки, — все убрать!

(Сбрасывает блюда с мясом и посуду на пол.)

Лентяи! Бестолковые рабы!

Еще ворчите? Я вам покажу!

Катарина

Супруг мой, я прошу вас, не волнуйтесь.

Вам показалось, мясо не плохое.

Петруччо

Кет, я сказал — жаркое подгорело.

Нельзя такое есть. От этих блюд

Желчь разливается, рождая злобу.

Уж лучше попоститься нам сегодня,

Чем пережаренное мясо есть:

У нас с тобой и так довольно желчи.

Ну, потерпи! Мы утром все исправим.

А ночью попостимся за компанию.

Я в спальню провожу тебя, пойдем.

Петруччо и Катарина уходят.

Возвращаются несколько слуг.

Натаниэль

Ну, Питер, видел ты что-нибудь подобное?

Питер

Он ее бьет ее же оружием.

Возвращается Кертис.

Грумио

Где он?

Кертис

В спальне. Читает ей проповедь о воздержании.

Орет, буянит, а она не знает,

Куда деваться, что ему ответить;

Сидит, бедняжка, будто в полусне.

Уйдем скорее! Он идет сюда.

Уходят.

Входит Петруччо.

Петруччо

Свое правление я мудро начал.

Надеюсь, что и завершу успешно.

Мой сокол голоден и раздражен.

Пока не покорится — есть не дам,

А то глядеть не станет на добычу.

Еще есть способ приручить дикарку,

Чтобы на зов хозяина бежала:

Мешать ей спать, как ястребу, который

Не хочет слушаться, клюет и бьется.

Кет голодна и снова не поест;

Ночь не спала, другую спать не будет.

Сперва придрался к мясу, а теперь

К постели придерусь: перину сброшу,

Подушки, одеяла расшвыряю,

Твердя при этом, что скандал я поднял

Единственно из-за вниманья к ней.

Всю ночь она, конечно, спать не сможет,

А чуть задремлет — я начну ругаться

И ей не дам уснуть ни на минуту.

Вот способ укротить строптивый нрав.

Кто знает лучший, пусть расскажет смело —

И сделает для всех благое дело.

(Уходит.)

СЦЕНА 2

Падуя. Перед домом Баптисты.

Входят Транио и Гортензио.

Транио

Как, друг мой Личио, ужели Бьянка

Мечтает о другом, не о Люченцио?

Она меня предпочитала всем!

Гортензиo

Хотите убедиться — встаньте здесь;

Проверьте-ка, чему ее он учит.

Входят Бьянка и Люченцио.

Люченцио

Как вы преуспеваете в ученье?

Бьянка

А вы чему же учите? Скажите.

Люченцио

Учу я одному — любви искусству.

Бьянка

Владеете искусством вы таким?

Люченцио

Да, милая, как сердцем вы моим.

Отходят в глубину сцены.

Гортензиo

Блестящие успехи! А теперь

Вы поклялись бы, что синьора Бьянка

Лишь одному Люченцио верна?

Транио

О женское коварство! Вероломство!

Ах, Личио, я просто поражен.

Гортензиo

Синьор, не заблуждайтесь. Я не Личио,

Не музыкант, каким казался вам,

Я маску больше не хочу носить

Во имя той, которая способна

Мне, дворянину, предпочесть мужлана,

Любовь свою бродяге подарив,

Узнайте же — меня зовут Гортензио.

Транио

Синьор Гортензио, мне доводилось

О ваших пылких чувствах к Бьянке слышать,

Но я теперь, воочью убедившись

В ее непостоянстве, предлагаю

Нам вместе от любви ее отречься.

Гортензиo

Видали, как целуются? Люченцио,

Вот вам моя рука. Клянусь душою,

Не стоит Бьянка преданной любви,

Которую я нежно предлагал ей.

Транио

Клянусь и я ненарушимой клятвой,

Что не женюсь на ней, пусть даже просит!

Стыд и позор! Как льнет к нему, смотрите!

Гортензиo

Все отречемся — пусть идет к нему!

Что до меня, то, клятву соблюдая,

В три дня женюсь я на вдове богатой,

Которая меня не меньше любит,

Чем я любил кокетку эту, Бьянку.

Итак, Люченцио, до скорой встречи.

Отныне в женщинах ценить я буду

Не красоту, а преданное сердце.

Прощайте. Клятву я свою сдержу.