Укрощение нестроптивых - [22]

Это была заложенная в детстве установка, которая пронеслась через годы вперёд. Ван сам уже забыл, что говорил отец, забыл его голос, да и внешность после его смерти канула в небытие. А вот заложенная настройка на рождение ребёнка осталась. Последняя мозаика, чтобы считать себя порядочным младшим мужем.

Это была его цель — обеспечить семью наследниками. Стать папой. И эта цель вполне вписывалась в картину их общества. Младшие рожают, ведут домашнее хозяйство, помогают мужу, иногда посещают храм — стандартный набор. За это никто не осудит, никто не упрекнёт в инакомыслии, а родители похвалят за правильный выбор жизненного пути. И всё шло бы, как когда-то в детстве себе и представлял Ван: дети, строгий муж, заботы, встречи с братьями, если не запретит супруг.

Но всё перевернулось, встало на дыбы. Вместо тихого быта — огонь в душе. Влюблённость, что дёргает из стороны в сторону. Мотает, заставляет поступать не так, как положено. И говорить не то, что ожидают от младших. И вместо привычного одёргивания, строгого тона и удара — улыбка, поцелуи, объятия. Когда хочется не изображать бездушного чёрствого супруга, а ластиться к мужу. Искать потерянное тепло. Это заманчиво и страшно. Внутри всегда есть кто-то, кто шепнёт, что такому не бывать. Видел ли дроу хоть раз счастливую семейную пару? Нет, откуда ему взять пример, кроме книг и историй-сплетен. Но так хочется верить, что всё будет по-другому. Как хочется отогреться. Как хочется родить не наследника, а ребёнка, любимого и желанного всеми в семье. Как хочется, чтобы будущий ребёнок, даже родись он младшим, не испытывал бы к себе ненависти, презрения и побоев. Как хочется отойти от традиций в их народе и быть просто счастливым и любимым.

И секс для Вана был последней ступенью к этой близости. Стать по-настоящему супругом и соратником своего мужа. Для младших, воспитанных на запрете плотской любви до свадьбы, да и после свадьбы ни с кем, кроме мужа, этот шаг значил многое. Полное доверие. Вручения себя в руки супруга.

Олег о чувствах, одолевших супруга, не подозревал. Он жил, как и привык за время пребывания в этом мире. После тренировки — душ. Отдать слугам грязную одежду, переодеться, затем завтрак, обсуждение дел за столом с супругами. Немного споров. Потом учёба. Олег не особо любил учиться, но никогда не отлынивал. Ему надо было что-то выучить, чтобы достичь своей цели — он и учил. Честно и добросовестно. Так и сейчас он изучал мир по учебникам до вечера, а позже всю ночь разбирал дела семьи, обложившись справочниками и законниками, будто камнями крепостной стены. Обратно в библиотеку он их уже не уносил, поэтому кабинет превратился в поле с баррикадами. И только изредка он выставлял книги, которые не несли ничего важного, около входа в кабинет, чтобы слуги подняли их и расставили по своим местам в книжных шкафах.

Олег не спал ещё с того дня, когда наказал Бейи. Организм не утомлялся и не требовал погружения в приятные сновидения. Мозг жаждал этой работы. Именно поэтому в кабинете горел свет всю ночь, когда остальные комнаты здания погружались во тьму. Иногда Олег делал перерыв, выходя на улицу. Он становился на крыльцо, ведущее к чёрному входу в дом. Там рос дикий виноград, обвивая перила и взлетая к крыше здания. Опытный садовник следил, чтобы он не закрывал окна и имел опрятный вид. Олегу было на это всё равно, его просто успокаивали эти минуты, проведённые на крыльце. Он слушал разговоры насекомых, заполняющих ночную тишину, любовался луной и звёздами, которых не было видно из-за яркого освещения в городе. Порой он отслеживал полёты светлячков и их смерть. Они угасали рядом с ним, забирая с собой полюбившийся человеку огонёк. А ещё вдали виднелись горы, казавшиеся величественными и таинственными. Они будто нависали над городом, даря и защиту и погибель. Олег не раз задумывался, что именно с храма, расположенного на вершине одной из таких гор, начался его путь в этом мире.

Когда он сегодня вновь спустился вниз, садясь на крыльцо, сюда же вошёл Ван. Он неловко подошёл к Олегу и сел рядом с ним на крыльцо. Человек обнял его за талию, продолжая так сидеть.

— Ещё так немного посидим и пойдём.

Ван согласно кивнул, он был не против посидеть здесь и подольше. Это было странно приятно. Он боялся сам облокотиться на человека, прижаться, но рука супруга уже дарила такое необходимое любому существу тепло. Душевное. Впрочем, в этом случае и физическое.

— Такое ощущение, что я под боком у дикого кота. Их температура тела намного выше нашей, как и твоя.

— Вот и грейся, — сказал Олег, усаживая супруга между своих ног и обнимая. — Теплее?

— Угу.

Ван ни разу не употреблял частицы в разговоре, отвечая на вопрос. Но сейчас слова произносить не хотелось. Хотелось самому свернуться клубочком, как делают это звери рядом со своим хозяином, деля уютные, спокойные минуты жизни на двоих.

Так они просидели, наверное, минут сорок, любуясь природой.

— Поднимаемся. Скоро вообще рассвет, а ты ещё и не ложился.

Ван послушно поднялся. Он хотел узнать о том, когда спит Олег. И спит ли он, но стоило разомкнуться чужим рукам, как решимости задать вопрос не нашлось. И эльф послушно поплёлся по лестнице наверх, стараясь шагать как можно тише, чтобы их не услышали и не проснулись братья.