Укрощение королевы - [155]

– Ты будешь снова устраивать у себя полуденные проповеди?

Я не понимаю, что именно он хочет услышать, но должна каким-то образом угадать.

– Если Ваше Величество этого пожелает. Мне нравится слушать проповедников, которые помогают мне понять ваши мысли. Если я читаю книги авторства отцов Церкви, то могу последовать за сложным рисунком ваших рассуждений.

– Ты знаешь, какой девиз был у Джейн Сеймур? – внезапно требует он ответа.

– Да, Ваше Величество, – я краснею.

– Какой?

– Кажется, «Связанная послушанием и служением».

И тут король заходится смехом, в котором нет ничего веселого, громко, широко раскрыв рот.

– Скажи еще раз! Давай!

– «Связанная послушанием и служением».

Он продолжает смеяться, я же старательно сохраняю улыбку на своем лице, словно готовая посмеяться шутке, но слишком несообразительная, чтобы самостоятельно ее понять. Я – глупая, недалекая женщина, у которой нет чувства юмора, зато предостаточно обожания к мужу и восторга от его острот.

* * *

Адмирал Франции, Клод д’Аннебо, который вел переговоры с Эдвардом Сеймуром о заключении мира, приезжает в Хэмптон-корт, где в его честь устроен большой прием. Дети короля – и, главное, Эдвард – должны будут приветствовать его. Король сказывается уставшим и просит меня проследить за тем, чтобы Эдвард достойно исполнил свою роль, соблюдя достоинство королевского дома Тюдоров.

Ожидается прибытие около двух сотен человек французской делегации, и весь двор вместе с Тайным советом будут их встречать. Мы разместим их в золотых шатрах в садах и построим временные домики для банкетов, в которых будут проходить пиршества. Мы рисуем на плане это маленькое поселение и на другом листе бумаги составляем план на каждый из десяти дней их пребывания: каждый прием, каждую охоту, каждое представление, маскарад, соревнования и пиры.

Принцесса Елизавета и леди Джейн все это время находятся с нами, мы смеемся и посылаем за шляпами, и вскоре начинаем в лицах проигрывать встречу французов. Эдвард играет самого себя, а все остальные – французов, низко кланяющихся и рассыпающихся в благодарностях и длинных речах, до тех пор пока мы не сбиваемся, начинаем хохотать и становимся снова самими собой.

– Но будет ли сам прием похож на это? – взволнованно спрашивает Эдвард. – И я буду стоять именно тут? – Он указывает на платформу, которую мы изобразили на плане.

– Зачем так волноваться? – спрашивает Елизавета. – Ты же принц, а наша леди мать – регент. Что бы вы вдвоем ни решили и как бы это ни сделали – все будет правильно. Ты же принц Уэльский, ты ни в чем не можешь ошибиться.

– Я последую вашему примеру, леди мать, – говорит мне Эдвард с самой милой улыбкой.

– Ты – принц, – говорю я ему. – И Елизавета права. Что бы ты ни сделал, все будет правильно.

* * *

Визит проходит в точности так, как было запланировано. Принц Эдвард выезжает навстречу делегации с эскортом, в изукрашенных золотом одеждах. Рядом с огромными стражниками он кажется совсем маленьким, но при этом прекрасно управляет лошадью и приветствует гостей с достоинством и на идеальном французском. Я так им горжусь, что, когда он возвращается в мои покои, обнимаю его, и мы танцуем по всей комнате.

Я докладываю королю о его прекрасном поведении, и Генрих говорит, что лично встретится с адмиралом, чтобы вместе с ним отправиться в часовню на службу.

– Сегодня ты хорошо послужила мне и королевской семье, – говорит мне Генрих, когда я вечером прихожу в его покои, чтобы рассказать о том, как прошла встреча и церемонии, и как принц Эдвард играл роль хозяина в отсутствие отца, и как король может гордиться сыном Джейн Сеймур. – Ты стала ему матерью гораздо больше, чем его родная мать, которую он не знал.

Я обращаю внимание на то, что сегодня он говорит о ее смерти как об уклонении от исполнения долга.

– Сегодня ты была регентом для своего королевства. Я тебе благодарен.

– Я сделала лишь то, что должна была сделать, – вторю я ему.

– Я рад, что ты изображена рядом с ним на нашем семейном портрете, – говорит он. – И тебе по праву оказана честь как его приемной матери.

Я пребываю в растерянности. Он явно забыл о том, что на том портрете изображена Джейн Сеймур, его покойная жена. Я всего лишь позировала для того, чтобы она хорошо вписалась в композицию, но моего лица там нет, как не существует и отдельного моего портрета с мальчиком, которого я полюбила. Но Генрих продолжает свою речь.

– Ты чтишь свою страну и свою веру и за последние несколько месяцев убедила меня в том, что по праву занимаешь свое место.

Я оглядываю комнату. Рядом нет никого, кто мог бы с ним поспорить. Придворные из обычного окружения находятся достаточно близко, чтобы его услышать, но сейчас они уже почти все дружелюбно относятся либо ко мне, либо к делу реформы. Стефана Гардинера нет. Между ним и королем возник спор относительно небольшого надела земли, и король неожиданно резко на него отреагировал. Гардинеру придется основательно потрудиться, чтобы снова завоевать расположение короля, а пока я наслаждаюсь его отсутствием. Ризли не появлялся с памятной встречи в саду, когда он явился, чтобы меня арестовать.