Укрощение холостяка - [14]

— Это называется невезение, — жаловалась Тиффани по возвращении в Нью-Йорк. — Все, что я видела, — это пляж, гостиница и аэропорт. Я и не представляла себе, что все мое время будет занято либо съемками, либо приготовлениями к ним.

— Такова уж судьба фотомодели, — философски заметила Летти.

Ночами напролет, лежа без сна, Тиффани думала о Кинге. Он по ней скучает? Как бы не так! Кинг вообще не из тех, кто в состоянии о ком-либо скучать. Он абсолютно самодостаточен. А как было бы здорово, если бы он действительно скучал по ней!

Ей пришлось быстро спуститься с небес в ту минуту, когда, зайдя в аптеку за шампунем, она увидела на прилавке бульварную газетенку, на первой странице которой была помещена цветная фотография Кинга и Карлы. Подпись гласила: «Зазвонят ли в ближайшем будущем свадебные колокола для известного магната и его секретарши?»

Надо отдать Тиффани должное — она лишь мельком взглянула на снимок и сделала вид, будто и вовсе его не заметила. Но затем проплакала всю ночь, хотя наутро ей предстояла съемка.

Неразделенная любовь мешала Тиффани радоваться жизни. Утешало лишь то, что не она одна была несчастна. Она где-то читала, что несчастливых людей тянет друг к другу, и неожиданно нашла подтверждение этому. Тиффани подружилась с неким Марком Алленби, манекенщиком, которого недавно бросила подружка и которому надо было кому-нибудь поплакаться. Марк был красив и потому идеально подходил для восстановления ее пошатнувшегося чувства собственного достоинства.

К тому же он был сумасброд, что, несомненно, придавало ему еще большее очарование. Он принадлежал к тем, кто мог ни с того ни с сего позвонить и пригласить провести с ним вечер в каком-нибудь ретро-кафе битников, где, как правило, читались плохие стихи. А еще ему нравились незамысловатые шутки. Например, ему ничего не стоило подсунуть какую-нибудь гадость, например лягушку, парочке, которую снимали для какой-нибудь романтической рекламы. Далее следовали визг, крики и испорченная фотопленка.

— Ну, ты и шутник, — сказала Тиффани, помогая ему скрыться от разъяренного фотографа. — Могу поспорить, что у него ты больше никогда не будешь сниматься. — И она показала на гнавшегося за ними толстяка.

— А вот и буду, — рассмеялся Марк. — С моей внешностью мне не приходится обзванивать фотографов и обивать пороги в поисках работы. Они сами звонят и умоляют сняться.

Марк обернулся, послал фотографу воздушный поцелуй и, схватив Тиффани за руку, потащил ее к входу в метро.

* * *

— Тебе нужно поменять свой имидж, — заметил Марк по дороге к дому Тиффани.

— Зачем? — удивилась она.

— У тебя слишком девчоночий вид, — просто ответил он. — Если хочешь пробиться в мир моды, тебе надо выработать стиль более подходящий для высокой моды.

— Не уверена, что это именно то, что мне нужно, но звучит заманчиво. Но я работаю не ради денег, я в них не нуждаюсь.

— Уверяю тебя, деньги нужны всегда.

— Не думаю. К чему они, если не можешь купить то, что тебе нужно больше всего на свете?

Марк откинул со лба черные кудри и посмотрел на Тиффани своим знаменитым оценивающим мужским взглядом.

— Как же называется то, что ты не можешь купить?

— Кинг.

— Из какой страны^[5]?

— Это не титул, а его имя. Его зовут Кингмэн Маршалл.

— Это тот знаменитый воротила, о котором пишут в бульварной прессе? — изумился Марк, поджав свои изящно очерченные губы. — Так, так. А ты высоко метишь. У мистера Маршалла нет недостатка в женщинах, это всем известно. Так что, если ты не слишком глубоко увязла, советую забыть про него. Его еще отец учил, что женитьба — только для дураков. Ходят слухи, что его мать при разводе обчистила муженька до нитки, и это было причиной его самоубийства.

— Знаю, — мрачно отозвалась Тиффани.

— Правда, Маршалл с ней поквитался. Может, слышала об этом?

— Даже слишком часто. Он подал на мать в суд, обвинил ее в том, что она виновата в самоубийстве отца, и выиграл процесс.

Тиффани помнила, какое лицо было у Кинга после объявления приговора, но еще больше ей запомнилось выражение лица его матери. Та потеряла две трети своего имущества и красавца жиголо, которого содержала. Неудивительно, что Кинг такого невысокого мнения о женщинах и браке.

— А что случилось с экс-миссис Маршалл потом? — поинтересовался Марк.

— Умерла через четыре года от передозировки наркотиков.

— Печальный конец.

— Даже очень.

— Выходит, нельзя обвинять Маршалла за то, что он обращается с женщинами, как с конфетками в обертке — съел, а фантик выкинул. Он, по-видимому, не доверяет ни одной юбке.

— Что ты там говорил о перемене имиджа? — прервала Марка Тиффани, стремясь уйти от этой темы.

— А-а, решилась? Я отведу тебя к своему парикмахеру. Он сделает из тебя новую женщину. А потом пойдем покупать тебе соответствующий гардероб.

— По-моему, это здорово! — загорелась Тиффани.

— Вот увидишь, тебе понравится, — усмехнулся Марк. — Пошли, дорогая.

Весь остаток дня они были заняты тем, что меняли облик Тиффани. Вечером, когда Марк повел ее в модный ночной ресторан, ее не узнала даже работавшая с ней в одном агентстве манекенщица.

Летти так просто потеряла дар речи.

— Это я, — лукаво улыбнулась Тиффани, кружась по комнате. На ней было короткое черное платье для коктейля и эффектные бриллиантовые серьги. Очень коротко подстриженные волосы были зачесаны к лицу наподобие перышек и придавали ей вид озорного мальчишки. Косметики было совсем чуть-чуть — только чтобы оттенить высокие скулы и совершенный овал лица. Тиффани выглядела элегантно и, по крайней мере, лет на шесть старше.