Укрощая Прерикон - [27]
Здесь, наверху, не везде можно было пройти свободно: снизу казалось, что выше стен утесов пустошь, но после того, как человек забирался наверх, он видел гигантский второй порог Рубикона вдалеке, а между ним и собой — камни и скалы, торчащие из земли, словно кабаньи клыки или шипы ежа. У некоторых из этих скал верхушки были острыми, у большинства — тупыми. Все вместе они образовывали лабиринт или лес из каменных деревьев. Здесь иногда встречались пещеры, ведущие незнамо куда, иногда за очередным поворотом таилась яма или целый разлом и нигде не было признаков жизни, только кондоры парили в высоте, черными точками в небе, далеко-далеко на востоке, оставленном позади. Там, на востоке прерий, текли реки и была жизнь, здесь, на западе, только скалы и клоаки, с одних сорвешься, в другие провалишься и не увидишь дневного света во век. Залог выживания здесь, если уж глупость тебя сюда занесла, приятель, — отсутствие любопытства.
С громким шлепком, слышным даже на стенах каньона, Джек Решето зарядил своей огромной растопыренной пятерней по заднице первой лошади, отчего та едва не упала и, заржав, побежала в ущелье. Тот же трюк он проделал и со всеми остальными лошадьми, только самые умные из животных, поучившись примеру уже пострадавших, вбежали в разлом без посторонней помощи. Во всем этом самоуправстве чувствовалось отсутствие легкой руки Лассо-Пита, ковбой бы только присвистнул, и все лошадки побежали бы за ним.
Тщетно высматривал Кнут на востоке пыль на хвосте его лошади, весь остаток того дня он провел у края утеса, не выпуская из рук подзорную трубу, таких приборов у банды было всего две: у него да у Миража. Раньше та, что считал Кнут своей, принадлежала Падре, и револьвер в кобуре он тоже однажды вытащил из его кобуры. Этот револьвер, сменивший еще до Падре множество владельцев, оказался теперь в руках, верно, худшего стрелка во всех прериях.
— Проклятье! Ублюдок не едет и все, нету его! Проклятье! Неужто подлец посмел меня надуть?! — в какой-то момент он лишился терпения и вскочил, понося Лассо-Пита на чем свет стоит, затем сорвал с головы свое видавшее виды сомбреро, изо всей силы подбросил его в воздух, но не успел достать револьвер до того, как шляпа упала. Совладав кое-как с кобурой, не желавшей ему уступать, он все равно в шляпу выстрелил, но промахнулся, и потому грязно выругался, затем подошел и пнул ее ногой. После, немного поостыв, он опять подошел к шляпе, поднял ее и водрузил себе на голову, прикрыв сальные, уже месяц немытые волосы. Сомбреро было исконно Кнута, он его даже во сне не снимал и только в припадках бешенства иногда вот так срывал и бросал, и тогда топтался по нему или дырявил пулями из револьвера, вернее, пытался дырявить. Чаще всего он промахивался, во всяком случае заплаток на шляпе было немного и не все они прикрывали дыры от пуль Кнута. Фигура толстого, злобного коротышки в этой шляпе казалась бы просто уморительной, не имей он власти и не будь так жесток. Когда Кнут злился, концы его черных усов заворачивались, как зажженный фитиль динамита. Ближе к носу его усы густели и становились седыми, а с учетом образа жизни, которую Кнут вел, и его нечистоплотности, куда чаще, чем серыми, они были разномастного цвета дворняги. Когда у банды было, чем питаться, в усах Кнута постоянно застревали остатки пищи.
«Чтобы надуть тебя, дружище, много сил не понадобится! Просто заткни большим пальцем свой рот и, если воздух не выйдет через уши, ты полетишь!» — подумал Мираж и бросился успокаивать Кнута и убеждать его в том, что горячиться не стоит, тем более перед таким важным делом, как то, что завтра им предстояло совершить. Очень скоро усталость взяла свое, и Кнут, наконец, уснул, прикрыв сомбреро противное лицо и освободив от своего гнета лагерь, на этом с беспокойствами в тот день было покончено.
Между тем солнце зашло, порезавшись о край земли напоследок, часть его горячей, как магма, крови впиталась в облака, часть разлилась по горизонту, — был закат, красный и короткий. Но как только солнце ушло в ночную обитель, черное небо и просторы западных прерий охватил пожар: это было сияние Тура — первой из трех лун и крупнейшей из них всех. Будто костер зажгли над миром, будто гиганты пустили огненное колесо катиться с горы повыше Рубикона, настолько ярко Тур пылал! Укрывшись языками его пламени, бандиты отошли ко сну. Первое время они между собой перешептывались и ворочались на камнях утеса, вполголоса бранясь, после, пообвыкнувшись, уснули.
Но Змеиный каньон и его окрестности не спал. Всю ночь напролет в лагере было неспокойно, издалека доносились странные протяжные крики, непохожие на дикарские вопли, но кто или что еще в этой необитаемой пустоши могло так кричать? Когда дул ветер, с громким шорохом со скал срывались камни, прибывая к морю таких же, уже сорвавшихся вниз, а проваливаясь в ямы, воздушные потоки выбирались из них обратно со стонами боли. Большая часть тревожных звуков ночи находила рациональное объяснение, та же доля ужасов, что его не имела и умело маскировалась под все объяснимое, в ту ночь их не потревожила. Демоны ночи боялись Тура, их слепило его яркое пламя.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Согласно правилам вампирских кланов, Последний клан созданный Носферату, должен собрать всех своих собратьев в одном месте, избрать главу, выбрать город, где они останутся жить и прочее и прочее,но кому это надо? Вампиры Последнего клана жаждут пользоваться своими способностями, жаждут жить на полную катушку, какие ещё правила? Большая сила, это большие возможности и идёт к чёрту весь мир — вот то, что могло бы стать их девизом. Содержит нецензурную брань.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Давным давно поэты были Пророками с сильной магией. Из-за катаклизмов после войны чары в Эйваре пропали, и теперь песня — лишь слова и музыка, не более. Но, когда темная сила угрожает земле, поэты, что думали лишь прославиться своими песнями, получают задание важнее: вернуть миру утраченные чары. И путь в Другой мир, где остались чары, подвергнет опасности их жизни и проверит глубинные желания их сердец.