«Украинский вопрос» в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIХ в.) - [83]

Почему подчеркивал опасность украинофильства и его сепаратистские тенденции? Как все это сочетается с содержащимися в записке предложениями о почти полной отмене Эмского указа и с планами возобновить деятельность Отдела РГО в Харькове? Ответ на все эти вопросы — в различии _|210обстоятельств накануне принятия Эмского указа и в начале 1881 г. Будучи убежденным противником украинофильства в его сепаратистской версии, Дондуков-Корсаков защищал в 1875 г. прежде всего свою тактику в отношении украинофилов и сопротивлялся репрессиям, в неэффективности которых был уверен. Теперь, в январе 1881 г., он не сомневался, что Эмский указ будет отменен. В новой ситуации Дондукова-Корсакова больше беспокоило, чтобы это не было шагом в духе «сентиментально-доктринерского либерализма», чтобы цель, как он ее понимал, то есть ассимиляция в ее англо-шотландском варианте, не упускалась из виду. Ситуацию он чувствовал верно — это подтверждает и неизвестное ему во время подготовки записки письмо Черткова, в котором ассимиляторская идея вообще отсутствует. При общей неизменности принципиальной позиции Дондукова-Корсакова, самого, пожалуй, квалифицированного и изощренного среди высших сановников противника украинофильства, записка 1881 г. выражала его позицию наиболее адекватно.

Переходя к рассмотрению требований украинофилов «с точки зрения интересов объединенной России», Дондуков-Корсаков определял как центральное среди них стремление к замене русского малорусским в начальной школе. Он очень настойчиво подчеркивал, что здесь уступок делать нельзя: «Таким образом совершится полное обособление литературное, и тогда будет предъявлено поддержанное уже всем грамотным людом требование о введении малорусского наречия языком преподавания в гимназиях и выше» [657]. Вместе с тем он предлагал разрешить использование малорусского для объяснений незнакомых ученикам русских слов в первом классе, что «способно вполне удовлетворить людей, не руководимых предвзятою мыслью» [658].

Все остальные пункты Эмского указа Дондуков-Корсаков подвергал уничтожающей критике. «Нельзя не сказать, что заключающееся в этом акте запрещение сценических представлений и исполнения национальных песен не только не достигло какой бы то ни было цели, но и вызвало решительное неодобрение и неудовольствие даже всех искренних приверженцев единения с Россией. Оно прямо способствовало усилению авторитета украинофильской партии, дав ей возможность указывать на стеснения даже таких невинных проявлений народного духа и творчества. Такое же действие произвело и запрещение издавать в России сочинения по всем отраслям знаний, кроме памятников истории и произведений изящной словесности {…} Оно повело лишь к тому, что центрами издательской деятельности, при поддержке австрийского правительства, сделались Львов, Черновицы и Вена» [659]. Записка особенно подчеркивала, что указ привел к ослаблению «дружественной России партии среди русинов Австрии» и тем самым по_|211ставил под угрозу «традиционное направление внешней политики России» [660].

Дондуков-Корсаков предлагал отменить все ограничения на сценические представления, исполнение музыкальных произведений и издания на малорусском языке, с оговоркой о необходимости сохранения в силе требования не употреблять кулишовку [661]. Разрешать церковную проповедь на малорусском он считал необязательным, полагая, что «самый стиль и схоластическое, чуждое жизни содержание проповедей составляют главное препятствие к их пониманию» равно великоруссами и малороссами «независимо от языка проповеди». Поскольку изменение этих условий «долго еще заставит себя ждать», «разрешение проповеди на малорусском языке {…} не окажет чувствительного влияния на успех духовного просвещения массы»,— полагал Дондуков-Корсаков и ссылался при этом на опыт отца Гречулевича, читавшего в конце 50-х — начале 60-х проповеди на малорусском [662].

В записке предлагалось два возможных пути реализации этих рекомендаций — формальная отмена или же применение «со значительными постоянно усиливающимися послаблениями», то есть использование того же механизма, который фактически прекратил действие валуевского циркуляра в начале 70-х [663]. В заключение Дондуков-Корсаков, возвращаясь к идее первой части записки, специально подчеркивал, что перечисленными «мерами должны ограничиваться все уступки, которые, без вреда для России и для самого малорусского народа, могут быть сделаны ныне и когда бы то ни было {…} В этом отношении мнение должно быть составлено раз и навсегда, бесповоротно, и никакие доводы и посторонние соображения не должны поколебать такого решения» [664].

Сам Половцов не спешил формулировать свои соображения по украинскому вопросу. В январе и начале февраля он весьма интенсивно обсуждал эту проблему с Галаганом, Ригельманом, бывшим заместителем Галагана в КГО Борисовым и другими видными пред_|212ставителями местного общества. Ригельман рассказывал Половцову о своих статьях против украинофильства и о коварстве Драгоманова и его сообщников, стремящихся в Галиции «слиться с приверженцами России, чтобы сделать нам из них врагов»