Украинский дневник - [23]

— Все, проголосовал! Теперь украинский паспорт выбрасывать можно, — объявил то ли в шутку, то ли всерьез молодой человек, выходя с участка.

— Всего в нашем районе почти 100 тыс. избирателей, — сообщил член местного избиркома.

— А наблюдатели у вас есть? — спрашиваю.

— Иностранных наблюдателей или от политических партий нет, а вот гражданские имеются.

— А где их можно увидеть?

— Вот это уже секрет. Не скажу.

На выходе с участка всем проголосовавшим предлагали скинуться на нужды местной самообороны.

— На еду защитникам города и помощь семьям погибших милиционеров, — уговаривала граждан женщина с ящиком для пожертвований, но деньги бросали немногие.

В одном из наиболее населенных районов Мариуполя, Левобережном, у входа в исполком образовалась давка.

— Два-три шага назад сделайте, — призывали очередь крепкие молодые люди. — Подавите же и себя, и других.

Член избиркома Людмила Рудасева рассказывает, что в Левобережном живут почти 130 тыс. человек, сюда могли приезжать и жители ближайших деревень, где избирательные участки не открылись.

— Мы объезжали эти населенные пункты и просили молодежь, у кого есть машины или автобусы, привозить жителей голосовать, так что тысяч сто у нас сегодня проголосует, — обещает она. — Нужно будет, не закроем участок в 22:00, а продолжим работу до последнего избирателя.

Молодая пара, стоявшая в очереди, рассказала мне, что они не собирались идти на референдум, но после спецоперации, прошедшей в городе, решили голосовать.

— Я никогда не была против Украины, но после того, как нашу милицию военные постреляли, как мы можем носить этот флаг? — объясняла девушка.

— Остается нам либо Донецкую республику создавать, либо к России присоединяться, — добавил ее спутник.

К участку на Митрополитской улице в Октябрьском районе города очередь растянулась почти на километр.

— Здесь же за республику голосуют, а не за Коломойского? — волновалась в очереди пенсионерка.

Накануне появилась информация, что параллельно с референдумом пройдет опрос граждан о присоединении нескольких районов Донбасса к Днепропетровской области, но найти точки такого голосования мне вчера так и не удалось.

В борьбе за максимальную явку на этом участке часть урн даже вынесли на улицу, а гражданам на руки выдавали по нескольку бюллетеней.

— Да, точных списков избирателей у нас нет, но у людей могут быть лежачие родители, родственники-инвалиды или мужья в командировке. Что ж, не дать близким высказать за них их волю? — объяснила мне член местного избиркома. В этот момент подошедшая к урне семейная пара опустила в нее по меньшей мере пять бюллетеней.

Ближе к четырем дня ЦИК Донецкой народной республики сообщил, что явка на референдуме превысила 50 %. Объявить итоги голосования, в которых, впрочем, никто не сомневается, там пообещали во второй половине дня 12 мая.

16 мая 2014

Что-то вроде эксклюзивного интервью из Мариуполя.

— У нас умер Гав!

— Какой гав? Порода?

…

— Вызов на похоронку, приезжаем как обычно, а там умер удав. 6 метров и весит под 40 кг. Пытаюсь его поднять, но длинный же, выскальзывает. А с нами в «пятерку» еще 6 членов семьи грузятся на похороны ехать.

— И как справились?

— Предлагаю: давайте колечком его свернем?

— Хозяйка?

— Говорит: «Нет! Копайте в полный рост траншею!»

— И?

— Говорю: «Давайте хоть уполовиним его как-нибудь!» А она мне: «Вы что, девушка, издеваетесь над памятью, что ли?»

— Траншею рыли?

— Ну, на месте, конечно, упаковали как-то змея…

После референдума и стрельбы из Мариуполя бежит частный бизнес, закрылось и кладбище домашних животных.

Иногда мне кажется, что это куда более жизненная новость, чем формирование «правительства ДЫР».

21 мая 2014

Второй день в полдень по улице Артема в Донецке по призыву Рината Ахметова начинают кататься машины и гудеть в поддержку мира. Такая вот типа забастовка, другой у нас для вас нет. Второй день бабушкина сотня и пацанчики с арматурой, битами и топорами гудящие машины бьют. Такая вот борьба за народную республику, другой у нас для вас нет.

Вчера, впрочем, было два эпизода мало кем замеченных, но очень важных, на мой взгляд. В полдень в поддержку мира зазвонили колокола Свято-Преображенского кафедрального собора Донецка. Он кстати принадлежит УПЦ Московского патриархата. Десяток пацанчиков с арматурой и топорами ворвались в собор, требовали батюшку и собирались штурмовать колокольню. Как-то их отговорили от этой мысли.

А когда инцидент с собором исчерпался и автомобилисты гудеть перестали, пацанчики решили отмутузить журналистов, всю эту историю снимавших. Требовали уничтожить съемку, обещали бить камеры. Как-то их отговорили и от этой мысли, все коллеги смогли унести ноги.

Мне всегда казалось прописной истиной, что врачи, журналисты, священники — на любой войне, это все-таки особые люди, у которых должен быть определенный иммунитет. Зимой на Майдане это правило, кстати, с грехом пополам соблюдалось всеми сторонами, хотя были в итоге пострадавшие, побитые и убитые и среди врачей, и среди журналистов, и среди священников.

К сожалению, за прошедшие с тех пор месяцы люди со всех сторон настолько озверели, что теперь мысль про иммунитет не кажется очевидной ни новым киевским властям, ни активистам народной республики.