Украинская каб(б)ала - [32]

Опуская выступления рядовых литераторов, которые не отличались оригинальностью, обращаю внимание на провокационное поведение поэта Дули Н. Н., который известен своими беспочвенными заявлениями о собственной гениальности, а также оскорблениями в адрес коллег, которых он обзывает графоманами. Подобное поведение лежит целиком на совести тех, кто рекомендовал его сборник стихов в планы Госкомиздата, заставив выбросить оттуда идеологически устойчивых авторов, таких как Мошонкин Г. З.

Что касается главного объекта торжества, то он внимательно изучал собравшихся литераторов, иногда нервно теребил ус и один раз прослезился. Источник уверен, что это произошло после того, как Кобзарь увидел физиономию поэта Дули Н. Н., которая ничего, кроме отвращения, не может вызвать у нормального человека. В целом мероприятие имело пристойный вид благодаря умелому ведению вечера председателем Мамуевым Б. П. и присутствием такого литературного авторитета, как Устим Йосипович Хнюкало, который по таланту ближе всех подкрался к юбиляру.

Единственным недостатком вечера было неуместное объявление академика Вруневского (которого мы все очень уважаем) о создании им кредитной кассы взаимопомощи «Мираж» и его призывы к писателям срочно записаться в нее и вносить деньги под шестьдесят процентов годовых. Хотя заявление было проникнуто заботой о писателях, оно было неуместно в присутствии Т. Г. Шевченко, который мог вообразить, что литераторов, кроме наживы, ничего не интересует.

После чего члены правления переместились в банкетный зал, куда совершенно справедливо были не допущены поэт Дуля Н. Н. и известный фуршетник Гриша Людоедко.

Источник Яйцев

Примечание:

Резолюция красным карандашом: Майор Гонта! До каких пор вы будете загружать аналитический отдел этим маразмом?!

Пометка синим карандашом: «Товарищ полковник! А где взять других? Это старая гвардия, завербованная нами более сорока лет назад».

Резолюция красным карандашом: «Майор Гонта! Почему нет ни слова о Либермане»?!!

Пометка синим карандашом: «Что с них взять? Антисемиты»!

47

Дневник Т. Г. Шевченко

11 марта 2014 года

Что за день был вчера, что за вечер! Возвратились мы домой с Семеном Львовичем далеко за полночь, груженные дарами, из которых солидную часть составили книги киевских литераторов. Однако постараюсь описать сие событие подробно, стараясь ничего не упустить.

В полдень я настоял, чтобы мы пошли в какую-то лавку купить мне одежду поприличнее, а если получится, то и костюм. Конечно, я нахожусь в глубокой финансовой яме, да и где взять деньги, коль моих благодетелей на кшалт Щепкина или Кулиша вкупе с Мартосом уже и в помине нет, а новыми опекунами я пока не обзавелся. Но Семен душа щедрая, что удивительно для людей его племени. Он сказал, чтобы я не чувствовал стеснения, и выбрал наряд, какой мне по душе. Он даже дал мне ассигнацию, на которой я изображен в молодые годы, но я не стал ее брать, а целиком положился на его присутствие. (Кстати об ассигнациях. Уж коль министр казначейства тиснул мою парсуну на деньгах, могли б и мне отвалить малую толику! Получает ведь гравер гонорар за оттиски, а мне как натурщику кто заплатил?)

Лавка, которую мы искали, оказалась огромным рынком, где торгуют всякой всячиной. Удивило, что много товара турецкого, а также китайского, а из местных промыслов лишь вышиванки да безделушки, вроде ложек и свистулек. Ходили мы добрых два часа, но так толком ничего не подобрали. Присмотрели сорочку странного фасона, под которую нужны галстуки, похожие на удавку, но Семен меня уговорил купить вышиванку, сказав, что это соответствует моему облику и правильно в политическом смысле. Молодица, которая продавала вышиванки, заметила, что я «очень похож на Шевченко». Семен Львович обрадовался и, вступив с ней в торг, сказал: «Так он есть тот самый Шевченко». На что дурная баба заржала как кобыла и затрясла здоровенными, как арбуз, титьками: «Хорош врать! Что я, Шевченко не знаю? Вот, гляди»! И ткнула нам под нос пачку ассигнаций с моей парсуной. Ну что взять с безграмотной дуры?! Мы купили у нее сорочку и пошли искать туфли. Здесь дело пошло повеселее, поскольку выбор был огромен. Семен купил мне и туфли, и добрые ботинки на собачьем меху. Продавец – черный, как вакса, арап – уверял, что это мех благородного оленя, будто я собак не видал!

Купивши необходимое для выхода в свет, мы возвратились домой, где пообедали чем Бог послал, а затем стали собираться к киевским литераторам. Семен объявил, что поедем мы туда на метро, но когда он растолковал, что это самое «метро» находится под нашими ногами и надо спуститься в подземелье, по которому, точно гигантский червяк, ходит какой-то поезд, я, как истинно верующий христианин, решительно отказался, усмотрев в предложении подвох. Так и норовит вражье семя устроить мне прогулку в преисподнюю! Впрочем, Семен не упрямствовал и вызвал по хитрой штуковине, именуемой телефоном, безлошадную карету (точно на такой мы ездили в злосчастный день к моему памятнику). На ней мы отправились в Липки, район некогда культурный и сытый.

В поездке я наблюдал улицы Киева и огорчался, что погода не задалась. Вокруг много грязи, даже снег на крышах лежал черный, как сажа. Семен сказал, что виновата какая-то «экология», но я не стал расспрашивать, что это за дама или какая-то иная напасть. На то есть словари, потом проверю.