Украинцы, которые были (XVI – начало XX века): документы, материалы, исследования - [2]
Один из парадоксов украинского вопроса состоял в том, что в начале XX века в разных исследованиях и официальных документах Малороссия имела весьма различную географию, в которой всегда сохранялось полтавско-черниговское ядро и к нему добавлялись в разном составе близ лежащие губернии: Киевская и Харьковская, а иногда даже Курская, Воронежская, Екатеринославская, Херсонская, Подольская и Волынская. Однако при такой разноголосице все исследования упоминали малороссов (украинцев), как этнический феномен, распространенный далеко за пределами Поднепровья. И, следовательно, в это время возникло два понимания Малороссии и вслед за ней Украины. Первое – Малороссия (Украина) должна быть привязана к своему исконному историческому месту, второе – Малороссия там, где живут малороссы. Очевидно, что при создании Советской Украины большевики попытались найти компромисс между этими двумя подходами: малороссам (украинцам) дали возможность реализовать свое право на национальное самоопределение, но не на всей территории их компактного проживания, о чем свидетельствуют этнографические материалы и карты Российской империи.
Теперь о современных парадоксах украинского вопроса, которые можно назвать проявлениями украинской мифологии.
Украинофилы и украинофобы будут разочарованы: Украина и Украйна – это одно и то же, а словосочетания «на Украину» и «в Украину» применялись равнозначно различными авторами и даже в одних и тех же документах и научных трудах.
Украинцы («хохлы», малороссы) – это, действительно, русские (как когда-то называли всех восточных славян), но только их нельзя отождествлять с современными русскими, потомками великороссов.
Украинцев не выдумали большевики, первое письменное упоминание о них с использованием термина «украинцы» мы находим в указе Петра I.
Зачатки национального самосознания украинцев, как показывает анализ документов, фиксируются еще в XVII веке, то есть задолго до происков ополяченной интеллигенции и австро-венгерской разведки. И уже тогда многие представители козачьей элиты не любили «москалей».
Поднепровская Украйна была степной окраиной Речи Посполитой, а Слободская Украйна – Московского царства, в чем можно убедиться, заглянув в документы обоих государств. Со временем обе Украйны слились в одно степное пространство – Украину, как страну[4], вошедшую впоследствии в состав Российской империи под названием Малороссии.
Ещё задолго до XVI в., на пространстве Дешт-и-Кипчак и Кавказа у тюрских, кавказских и славянских народов существовали отдельные ватаги и отряды казаков, но войсковая организация жизни и военной деятельности ближайших предков казаков XX столетия – козачье украинское войско и запорожское войско – целенаправленно создавались польскими королями Сигизмундом I и Стефаном Баторием для защиты Речи Посполитой от набегов татар, а не самопроизвольно возникли под напором волны беглых крестьян. И только позже некоторые отчаянные крестьяне, то есть посполитые жители (или хлопы) Украины, Волыни и Подолии, примкнув к восставшим украинским и запорожским козакам, влились в их ряды.
Антропологически и культурно жители исконной Украины, то есть Полтавщины, Черниговщины и Киевщины отличались от остальных южнорусских крестьян. Русский язык (его малороссийская ветвь) и православная вера сочеталась в них отчасти с обликом, повадками и некоторыми этнографическими особенностями кавказских горцев, татар и других тюркских народов. И это тоже зафиксировали документы и воспоминания современников той эпохи.
И, наконец, язык. Составитель специально включил в книгу образцы устной речи малороссов середины XIX века с тем, чтобы каждый читатель сам смог сделать вывод о том, насколько разговорный язык «хохлов» отличается от его современного варианта и тем самым подтвердил или опроверг популярный ныне тезис об искусственности украинского языка.
Книга позволяет не только разобраться с хитросплетенями политического, географического и этнологического характера, но и соприкоснуться с повседневной жизнью южнорусского «племени»: бытом, экономическими отношениями и хозяйственной практикой, что весьма ценно при изучении целостной истории русского народа досоветской эпохи.
При редактировании источников составитель столкнулся с рядом трудностей.
Во-первых, было не вполне ясно, какую выбирать орфографию для текстов, создававшихся в разное время на протяжении четырехвекового интервала, но записанных при издании по правилам XIX века, если при этом изначально ставилась задача тексты сделать понятными для современных читателей. Для выхода из этого затруднения в русских текстах две дореформенные буквы были заменены на современные: ѣ (ять) на е, i (и) на и; буква ъ (ер) в конце слов не используется. Для текстов XVII–XVIII веков окончания аго (яго), ея (ия) были сохранены, а для XIX – начала XX в. заменены на современные окончания. Это было сделано для сохранения всех орфографических нюансов речи XVII–XVIII веков как более сложной и витиеватой для современного русского человека.
