Украинцы, которые были (XVI – начало XX века): документы, материалы, исследования - [150]
Веру Великороссияне исповедуют православную, Грекороссийскую, также как Малороссияне и Белорусцы, но не имеют ни того фанатисма, который господствует у первых, ни той поползновенности к отступничеству, которой не чужды последние. Для них «католик» никогда не был предметом заклятой ненависти, как в Малороссии, но за то они не передавались и в «унию», как Белая Русь под Литовским владычеством. В вере, Русские вообще не любят пускаться в догматические исследования; оттого у них не было и нет ересей ученых, происходящих в следствие злоупотребления умствования, кроме разве духоборской, которая впрочем явилась очень недавно, и очевидно наслухом с чужбины (см. Духоборцы). Православие возмущается только расколами, относительно обрядов и иерархии (см. Раскольники). К обрядам Русские вообще привержены; набожность их тверда, но не обращается в мечтательность, а состоит в строгом исполнении всякого церковного предания. Остатки языческого суеверия весьма слабы и беспрестанно изглаживаются, особенно в центре России. Относительно иерархии, духовенство никогда не имело большого политического влияния в Великой России.
Нравы и обычаи Великороссиян имеют основу Славянскую, но с неизбежною примесью соприкосновенных народов, между которыми судьба бросила первые их колонии. В них много Азиятского, но не столько южного, Татарского, сколько северного, Финского. Великороссияне носят бороду, к которой встарину имели благоговейное уважение; не имеют оселедца или чупа, как Малороссы, которые за то и слывут у них под именем «Хохлов»; многие простригают сверху макушку, чем отличаются и от Белорусцев. Платье мужчин однообразного покроя: рубаха с косым воротом, ластовицами под мышками, чаще белая, чем цветная, иногда затканная на подоле красной полоской, (что впрочем употребительно более по правому берегу Оки); широкие порты или «гащи» на гайтане, из так называемого «тяжевого» холста, полосатые; узенький пояс под брюхо, без которого ходить считается также грешно, как и без креста; сверху, зимою, овчинный короткий полушубок, или полный тулуп, летом сермяк или кафтан, из домашнего шерстяного тканья, называемого «понитком», с подпояскою также под брюхо, обыкновенно суконною и полосатою; на голове: зимою, меховая шапка с затыльником, называемая «малахай», иногда с крытым верхом, нарядная шапка – высокая; летом – шляпа коровьей или поярковой шерсти, с круглой, высокой тульей и небольшими полями; на ногах, сверх чулок, онучи из сукна и лапти с оборами; при зажиточном же состоянии, коты и сапоги с напуском до колен; на руках шерстяные вареги и кожаные голицы по локоть».
С. 273–274. «Остается сказать о самом важнейшем залоге народности, о языке. Язык Великороссиян нельзя назвать наречием; это особая ветвь общей Славяно-Русской речи. Он отличается от Малороссийского и Белорусского не только грамматическими особенностями в словопроизводстве и словосочинении, но даже резкою своеобразностью в самой физиологической организации звуков. Это последнее обстоятельство удостоверительно доказывает, что отделение Великороссийского языка произошло не от случайной примеси чуждых, иноязычных элементов, а было естественным следствием влияния северной природы. В самом деле, в отношении лексикографическом, Славяно-Русская основа гораздо в нем чище; иноязычных слов несравненно больше в западно-южных языках, и именно: в Малороссийском Татарских, в Белорусском Литовских, кроме Польского, которыми тот и другой равно наполнены. Отделение Великороссийского языка воспоследовало очень рано, вероятно с самого поселения Русских колоний на северо-востоке, между племенами Финскими. Древнейшие переписчики церковных книг, составленных на особом южно-Славянском языке (см. Церковно-Славянский язык), часто просят прощения у читателей, «яко мнози пословицы Ноугородския приенидоша», это значит, что в их время, за долго еще до нашествия Татарского на восток и Литовского на запад, в Новгороде существовали особенности языка, больше несовместные с Церковно-Славянскою письменностью, чем в Киеве, где подобных извинений не делалось. Вообще Русская речь отличается от прочих Славянских языков тем, что занимает средину между двумя обширными ветвями, на которые разделил их Добровский, и вслед за ним Шафарик. По крайней мере, отличительные признаки обоих родов Славянских наречий, юго-восточного и северо-западного, исчисленные Добровским (см. Славянские языки), встречаются совокупно в языке Русском. И нигде это совмещение тех и других признаков не обнаруживается ярче, как собственно у Великороссиян, которые равно говорят и «издать» и «выдать», и «земля» и «земь», и «птица» и «птаха». Влияние северной природы на Великороссийский язык, обнаруживается в физиологическом отношении, разбавкою согласных звуков гласными и меньшим придыханием гортанных звуков: он превращает:
