Украина в оранжевом интерьере - [19]

, — говорил Николай I, — но, клянусь, она не проникнет в нее, пока во мне сохраняется дыхание жизни, пока, Божией милостью, я буду императором».

В исторических исследованиях советского периода социальные движения всегда оценивались с классовых позиций. По сути, традиция эта сохранилась и в наше время, поскольку историки и политики чаще всего говорят о народном характере того или иного конфликта и спонтанном его проявлении. В действительности, и в прошлом, и в наше время, все выглядело не так однозначно. На определенной стадии развития конфликта он неизменно приобретал и межсословные или межклассовые антагонистические черты. Но начало ему, как правило, сообщают противоречия внутри правящей политической элиты, по разному представляющие будущее страны и свое место в нем. Самостоятельно реализовать свои политические амбиции та или иная группа не может, а поэтому обращается за помощью к народу. Иногда, как в 1917 г., это заканчивалось катастрофой не только для тех, против которых звали народ, но и для тех, кто звал его себе в помощь.

Очень хорошо об этом сказал в «Окаянных днях» И. Бунин. Отвечая одному из русских эмигрантов, утверждавших, что Россию погубила власть, не считавшаяся с чаяниями народа, он решительно не согласился с этим. «Не народ начал революцию, — утверждал писатель, — а вы. Народу было совершенно наплевать на все, чего мы хотели, чем мы были недовольны. Не врите на народ — ему ваши ответственные министерства, замены Щегловитых Малянтовичами и отмены всяческих цензур были нужны, как летошный снег, и он это доказал твердо и жестоко, сбросивши к черту и временное правительство, и учредительное собрание, и все, за что гибли поколения лучших русских людей».

Казалось бы, исторический опыт явил достаточно примеров, чтобы общество могло понять, что эволюционный путь развития продуктивнее революционного. Однако, ни на одном этапе истории оно такого понимания не обнаруживает и уроков из «декабризма», как кризисного явления, не извлекает. Это наводит на мысль, что социальные и политические кризисы в обществе, в такой же мере закономерны, как и периоды мирного существования.

Означает ли это, что дискуссии, подобные состоявшейся по инициативе и при участии посла Российской Федерации в Украине М. Зурабова, лишены смысла? Определенно, нет. Они нужны и ценны тем, что вовлекают в интеллектуальные раздумья значительное число людей, содействуют нравственному постижению прошлого, как органической составляющей нашей историко-культурной идентичности. Особенно важны подобные размышления для нас — украинцев, не избалованных разномыслием и постепенно утрачивающих чувство своей сопричастности к нашей общей с русскими истории.

5. Страсти по великим украинцам

Проект телеканала «Интер» «Великие украинцы» произвел двойственное впечатление. С одной стороны, несомненно его большое просветительское значение. Миллионы граждан Украины, вовлеченные в это телевизионное действо и реагировавшие на него своим голосованием, определенно обогатились новыми знаниями. Многие из них открыли для себя знаменитых соотечественников, о которых до этого и слыхом не слыхали. С другой стороны, проект вызвал поляризацию мнений, обнажил ряд нравственных изъянов, присущих нынешней украинской действительности.

Главным из них является неоправданная заполитизированность темы. Она достаточно рельефно обозначилась уже во время первой, если можно так выразиться, учредительной передачи. Состав и интеллектуальный уровень экспертов не соответствовал значимости темы. Разумеется, авторы этого телевизионного представления стремились к зрительскому успеху, и пригласили участвовать в нем узнаваемых людей. Однако и в этом случае подбор компетентных авторитетов мог быть более строгим.

Присутствие в «совете мудрецов» партийных вождей и национально озабоченных деятелей наложило избыточный идеологический отпечаток на осмысление темы. Их суждения о «нашей» и «не нашей» истории, о критериях отбора великих украинцев, о потенциальных претендентах на это высокое звание вызывали чувство горечи, а иногда и стыда. Это, когда один из «оранжевых» младореволюционеров произносил гневный спич о Н. Гоголе, который якобы унизил его украинское(?) достоинство.

Благодаря журналистскому мастерству телеведущих, в частности, Савика Шустера, часть подводных рифов, как-то: этническая чистота, кровное родство, владение украинским языком, место проживания — удалось благополучно обойти. Что совершенно справедливо. Ведь приняв эти критерии за основу, к категории великих украинцев невозможно было бы отнести значительную часть украинской интеллектуальной элиты разных исторических периодов. Из претендентов на эту номинацию пришлось бы исключить: Петра Могилу, Лазаря Барановича, Николая Гоголя, Михаила Драгоманова, Владимира Антоновича, Николая Костомарова, Вячеслава Липинского, Максима Рыльского, Ивана Козловского, Сергея Бондарчука и многих других. Возникли бы определенные трудности и с Иваном Степановичем Мазепой, чья украинская чистокровность также не безусловна.

Вместе с тем приходится сожалеть, что среди отринутых критериев оказалось творческое наследие, которое только и может быть мерилом величия личности. Еще один чрезвычайно важный критерий — интегрированность в украинскую культуру, науку, государственно-политическую и общественную жизнь и вовсе не обсуждался. На второй (может быть третьей) передаче обнаружилось, что из-за нечеткости поставленной задачи соответствующими оказались и результаты народного голосования. В самом ее начале смущенный Савик Шустер объявил, что наибольшее число голосов на звание великого украинца собрал... В. Ленин. Он предложил обсудить этот феномен, вызвав к микрофонам П. Симоненко и С. Хмару. Разговора по существу, как и следовало ожидать, не получилось из-за диаметрально противоположных политических убеждений оппонентов. Жаль только, что на этом вопросе было потеряно не менее трети времени всей передачи, которого потом так не хватало для обсуждения других тем.