Украина в оранжевом интерьере - [10]

Кризис Православной церкви объясняется не тем, что она не получала никакой государственной поддержки, а тем, что была бездействующей ее верхушка, отсутствовало собственное школьное образование, и были малообразованные священники, в особенности «на фоне религиозного обновления западного христианства». В связи с этим, в программе ставится акцент на планах подчинения Киевской митрополии Папскому престолу, а также на попытках примирения православия и католичества посредством создания общего для православных и униатов Русского патриархата.

На фоне такой религиозной «терпимости» Варшавы и ее гарантий прав украинцев, как-то немотивированными выглядят разделы программы, в которых речь идет о казацких восстаниях и казацкой революции середины XVII в. Правда, изложены они так, что школьнику сложно постичь, за какие именно права боролись казаки, крестьяне и мещане, и кто этих прав им не давал. Только в одном случае сказано, что битвы под Желтыми Водами, Корсунем и Пилявцами происходили «с королевским войском», а о причинах «Казацкой революции» в программе нет ни единого слова.

Откровенной тенденциозностью отличаются рекомендации относительно освещения истории Украины после вхождения ее в состав России. Последняя фигурирует в программе не под своим официальным названием, а исключительно под тем, которое употреблялось западными авторами — Московия. «Приобщение казацкой территории к Московии», «степное пограничье Московии», «союз с Московией Ивана Брюховецкого», «деление Украины по Андрусовскому перемирию Московии с Речью Посполитой».

Вполне понятно, что этим подчеркивается определенное неуважение к России. Нельзя же подозревать людей с докторскими и кандидатскими степенями в том, что они не знают ее официального названия. Со времен Ивана IV Васильевича русские монархи именовались «великими князьями всея Руси», а современник Богдана Хмельницкого Алексей Михайлович имел титул «царя и великого князя всея Русии». Кстати, подобной терминологической вольности авторы программы не допустили по отношению к Речи Посполитой и нигде не подменили это название «Варшавией».

Вся дальнейшая украинская казацкая история — от Богдана Хмельницкого до Ивана Мазепы — подается почти исключительно как поиски казацкими гетманами своих политических протекторов. Иван Выговский был намерен возвратиться в Речь Посполитую, Иван Брюховецкий и Иван Самойлович ориентировались на Москву, Петр Дорошенко — на Стамбул, а Иван Мазепа, будто и вовсе стремился сделать Украину самостоятельной. Конечно, это весьма упрощенное понимание украинской истории, в сущности, взгляд через призму нынешнего нашего бытия. Ни о какой «самостоятельности» Иван Мазепа и не помышлял. Предав Петра I, он не провозгласил самостоятельность Украины, но избрал себе новых сюзеренов в лице Карла XII и польского короля Станислава Лещинского.

Видимо, чтобы оправдать поступок Мазепы, который в программе деликатно назван «присоединением к войску Карла XII», авторы внесли тезис о «планах царя Петра I ликвидировать Войско Запорожское». Правда, подкрепили это утверждение не каким-то аутентичным документом, а отрывком из письма Пылыпа Орлика. Следует ли доказывать, что подобные его свидетельства после «Полтавы» не имеют решающего веса. В реальной жизни это в самом деле произошло, но не как выполнение давних планов русского правительства, а как месть за поступок Мазепы. Почему-то авторы программы даже не поставили вопрос, чем объективно обернулось для государственности Украины спонтанное решение престарелого гетмана — добром или злом?

История Украины XIX и первых двух десятилетий XX веков, которая изучается в девятом и десятом классах в целом справедливо запрограммирована как составная часть истории двух империй — Российской и Австро-Венгерской. Не вызовет возражений и конкретное содержательное наполнение тем, которые должны быть освещены в учебниках. Хуже с постижением места двух Украин в этой истории. Авторы даже не сформулировали вопрос: были они пассивными участниками процессов, которые планировались в Петербурге и Вене, или их полноправными соавторами?

Из сравнительных характеристик властей двух империй — российского абсолютизма и австрийского конституционного монархизма — напрашивается вывод, что в так называемой «подавстрийской» Украине правопорядки были более гуманные, чем в «подроссийской». Как утверждают авторы, «австрийские наместники Галиции искали компромисс между австрийской властью, польским и украинским населением», тогда как в России Третье отделение Императорской канцелярии с помощью жандармских округов на местах осуществляло постоянный политический надзор. Был в Австрии и высший совещательный орган — сейм, как сословное представительство «наций», чего не было в России. Правда, были еще и свои концентрационные лагеря для русинов, о чем сказано выше, но об этом в программе ни слова.

Приведенные констатации следовало бы завершить данными о фактическом участии украинцев в управлении обеих империй. Из чего бы оказалось, что в либеральной Австрии украинцы не имели доступа к государственному управлению, в то время как в авторитарной России — были канцлерами, министрами, генералами (Разумовские, Безбородько, Кочубей, Трощинский, Паскевич и др.).